Русские суеверия

Способ избавления (кропление настоем чертополоха) невольно подсказывает солдатке сам змей: «…одна молодая женщина день и ночь оплакивала разлуку с мужем своим, отданным в рекруты. Раз ночью является к ней двойник мужа ее и с тех пор стал постоянно посещать ее в полночь… 〈…〉 Однажды заболела ее любимая корова. Опасаясь потерять ее, крестьянка просила советов змея, который объяснил, что болезни коровы не что иное, как шашни домового, и приказал мыть животное настоем дедовника или чертополоха, присовокупив, что вся нечистая сила (водяная, земноводная или летающая) боится этой травы. Баба так и сделала и излечила не только корову, но и угостила настоем неотвязчивого посетителя своего… 〈…〉 С тех пор вошло в обыкновение держать пучками (в сараях, клетях, овинах, поветях и закутах) траву дедовник (чертополох)» (калуж.) 〈Ляметри, 1862〉.

Кроме чертополоха (дедовника, мордвинника), змея страшил дверсливый (крошащийся) камень, окропление дома святой водой, снег, собранный на Крещение (19 января). В большом ходу были молитвы, заговоры «от огненного змея, летающего к женщине, которая по нем тоскует». Воткнув во все щели и в порог траву мордвинник (чертополох), произносили: «Как во граде Лукорье летел змей по поморью, града царица им прельщалася, от тоски по царе убивалася, с ним, со змеем, сопрягалася, белизна ее умалялася, сердце тосковалося, одному утешению предавалася – как змей прилетит, так ее и обольстит. Тебя, змей, не боюся, Господу Богу поклонюся, преподобной Марии Египетской уподоблюся, во узилища заключуся. Как мертвому из земли не вставать, так и тебе ко мне не летать, утробы моей не распаляти, а сердцу моему не тосковати. Заговором я заговариваюсь, железным замком запираюся, каменным тыном огораживаюсь, водой ключевой прохлаждаюся, пеленой Божией Матери покрываюся; аминь» (симбирск.). Дабы избавиться от огненного змея, ночью (потихоньку) относили к трем домам милостыню – блины, конфеты, печенье (томск.) 〈Бардина, 1992〉.

Сюжет о посещении женщин змеем – международный. Фольклорный образ змея-соблазнителя (переплетенный с образом библейского змия-искусителя) нашел отражение и в памятниках древнерусской литературы, в частности в Житии Петра и Февронии Муромских (змей соблазняет Февронию). Продолжая бытовать в крестьянской прозе XIX в., повествование о коварном и вездесущем змее находило все новые и новые обоснования в повседневной жизни. В 1893 г. Мерефинский волостной суд Харьковского уезда разобрал жалобу крестьянки Александры Буряковской на односельчанку Татьяну Онищенкову, оклеветавшую ее «неслыханным позором, совершенно не сообразно с человеческой жизнью, ни с нашей религией». По утверждению Онищенковой, к истице будто бы летал змей, с которым она «состояла в дружеских отношениях». Суд наказал обеих: и за «толкование», и за «принятие на себя» нелепых измышлений (К легендам, 1897).

В дохристианских верованиях возможность сношений разнообразных божеств и духов с женщинами далеко не всегда воспринималась как нежелательная. «В античном язычестве широко была распространена вера в инкубационные сны. В храмах часто можно было встретить супругов, пришедших туда ночевать, чтобы излечиться во сне от бесплодия. С появлением христианства это верование было не отвергнуто, а своеобразно истолковано церковными писателями. 〈…〉 На западе вера в инкубов и суккубов – демонов была чрезвычайно распространена в Средние века. Но и на Руси от волхвования производили рождение полоцкого князя Всеслава, чем объясняли, что он „немилостив есть на кровопролитие“» 〈Рязановский, 1915〉.

В русских поверьях XIX–XX вв. способностью «сожительствовать» с женщинами наделены бес, черт, леший, водяной, домовой, про́клятый. Однако огненный змей все же наиболее «картинен» и вредоносен.

Огненные змеи посещают и «знающихся с ними» людей. Помимо золота и денег, они приносят им молоко, масло, забирая продукты у тех, кто хранит их без благословения (арханг.). «Работник одной женщины, которая ведьмовала, заметил как-то, что хозяйка ставит в нежилой хате пустые крынки. Наутро все крынки оказались полными молока. Он смекнул, в чем дело, и в другой раз, когда ведьма поставила там же пустые крынки, закрестил их знамением креста. Змей не мог налить этих крынок принесенным молоком и разлил его по полу избы» (смолен.).

Д. К. Зеленин отмечает, что змеи-деньгоносцы, они же инкубы и суккубы, «представляют интернациональное явление» 〈Зеленин, 1936〉. Вера в них бытовала издавна. В 1746 г. в Белгороде возникло Синодальное дело по поводу «слов» белгородского купца Федора Щедрова, утверждавшего, что «якобы живет змей и летает того ж белгородского президента Осипа Селиванова сына Морозова с женою ево блудно, и носит к ней тот змей летаючи немалое богатство – деньги, злата и сребро и жемчуг, отчего оной Морозов обогател, и оборачивается оная нечистая сила человеком оной жене, и как прилетает, то оного Морозова обмертвит, а при том свидетели были…» 〈Соколов, 1895〉.