Русские суеверия

Змей, доставляющий деньги, – «ясен», хлеб – «тьмян», молоко – «бел» (смолен.). Добывая молоко, змеи «выдаивают» чужих коров (владимир.). Иногда змея-помощника, как и домашнего ужа, поят молоком.

В поверьях XIX–XX вв. такая связь трактуется как греховная, ибо обличье змея принимает нечистый дух (бес, черт). «В некоторых селениях Галичского уезда есть почему-то всеми нелюбимые старухи, про которых рассказывают, что они „знаются с нечистым“, и в доказательство своих рассказов говорят, что видали, как к ним через трубу летает огненный змей» (костр.) 〈Андроников, 1902〉. Крестьянку, «знавшуюся со змеем», считали волхидкой 〈Ивановский, 1892〉. О подозрительно быстро разбогатевшем человеке говорили: «Змей натаскал ему денег» 〈Авдеева, 1841〉.

Считая, что змея можно вывести (выносить), забайкальские крестьяне рассказывали: «Выношенный ею [женщиной] змей, выросши, сожительствует с ней. По ночам он летает, отбрасывая от себя огненные искры, и приносит в дом хозяйки золото. Но не надо оставлять змея в живых надолго, иначе он высосет из хозяйки всю ее кровь, поэтому, когда змей натаскает достаточно богатства своей хозяйке, она должна бросить его сонного в раскаленную печь и сжечь» 〈Логиновский, 1903〉.

Зме́я-помощника выводили из яйца петуха (черного окраса или определенного возраста – пяти, семи лет). Это яйцо носили «за пазухой» (точнее, под мышкой левой либо правой руки). «Взял еичо-то, и положил под пазуху, и высидел большачонка (змея)» (волог.). «Каждый петух несет яйцо через три года на четвертый, – уверяли алтайские крестьяне. – Яйцо – продолговатое, с узкой каемкой. Перед тем как снести яйцо, петух „хохлится“ суток двое. 〈…〉 Если петушиное яйцо носить под пазухой двенадцать суток, то из него выйдет змей, который станет носить хозяину-паруну золото». По иной версии, петушье яйцо – обыкновенное куриное, «только не вполне развившееся, маленькое, величиною с голубиное». Крестьяне «не допускают, что подобное яйцо может снести молодая курица, не достигшая года, но не верят, что оно может быть от старой курицы; поэтому всегда считают такое уродливое яйцо не куриным, а петушьим» (томск.) 〈Пузырев, 1897〉.

Выведенный из петушьего яйца змей напоминает дворовую змею (змею с петушьей головой – псков.), радетельницу домашнего достатка. На Вологодчине такого змея именовали сходно с домовым, дворовым «хозяином» – большачонком. Тем не менее огненный змей – «отрицательная ипостась» домового, дворового духа: он приносит в дом богатство, но богатство это непрочно, опасно (курск., волог.). «Если мужик хочет разбогатеть, он должен добыть яйцо от петуха и носить его шесть недель слева под мышкой, после чего из яйца вылупится змей. Тут на ночь надо лечь в нежилой избе, где нет икон, например в бане. Во сне черт уступает змея на определенный срок, на известных условиях. Огненный змей носит мужику деньги – они больше идут на пьянство… Когда приходит срок, можно еще спастись, перерезав „змию“ жилу под шеей. И мужик, и змей, зная это, борются изо всех сил, но редко человек одолевает змея. Чаще же он погибает, пронзенный насквозь адским пламенем змея» (волог.).

«Есть такие люди, которые продают душу нечистому. При жизни нечистый дух должен помогать такому человеку и слушаться его… В одной деревне, близ города Весьегонска, жил суровый мужик. Многие часто видели, как к нему в избу, через трубу, влетал дьявол в виде огненного змея. Для бесед со змеем мужик уходил в другую избу, где и запирался. Всего было много у этого мужика, а все он был почему-то недоволен. Наконец приходит к нему смерть. Мужик созывает свою семью и строго-настрого наказывает, чтобы в ту избу никто не смел входить к нему, когда он закричит. Мужик заперся в другой избе, а домашние ждут. Вдруг как закричит! Все побежали в другую избу, а там хозяин лежит мертвый: глаза выворочены, язык вырван и брошен. После смерти этот колдун не один раз являлся ночью церковному сторожу, пока не догадались вбить в могилу осиновый кол» (Новг., Череп.).

В современной версии повествования о летающем змее (уже) он ярок как пламя, «как волокно красное»; «кого он залюбит, то наносит, а у кого не залюбит – все вынесет» (новг.) 〈Черепанова, 1996〉.

Зачастую одно лишь появление огненного змея – дурное предзнаменование. «Подходим к деревне около логу, вдруг видим, летит подле земли огненный сноп в виде змея: голова толстая и ко хвосту все тоньше, и летит прямо в деревню к Ивану Анфимову. На другой день Иван молотил на гумне у Андрея Шипякина и в одночасье скончался. То же самое видели в деревне Кривом: змей летел к Якову Углову, у которого в то же лето скончалась дочь двадцати лет» (волог.).

Огненный змей в таких повествованиях – покойник, нечистый, похищающий людей, губящий души.