Русские суеверия

Искони знахари слыли знатоками тайн природы, «всех тайн царств минерального, растительного и животного». Знахарь-бобыль Калина Артемьев «открыл в Олонецком уезде реку, в которой водился жемчуг. 〈…〉 Во второй половине XVII в., когда в Москве заводились уже немецкие аптеки и понадобилось фармакологическое знание трав и кореньев, сам царь Алексей Михайлович обратился к русским знахарям. В 1674 г. по его указу велено было в Якутске „всяких людей спрашивать, кто знает о лекарственных травах, которые бы пригодились к болезням, в лекарство человекам“. Знахарь, служилый человек Сенька Екимов, взялся „сыскивать в полях лекарственные травы“. „И я, холоп твой, – писал он в челобитной своей к царю, – невдалеке от Якутска в полях, которые знаю, лекарственные и коренья и семена сыскал, и водки из тех трав сидел, и от каких болезней человеческих те травы и водки годны, и как тем травам и кореньям имена, – о том писано в моей росписи…“ 〈…〉 В травнике своем этот знахарь описал 21 вид лекарственных трав и кореньев, с обозначением их отличительных, характеристических признаков лекарственного употребления и топографического распределения или местонахождения, при водах, при озерах, промеж гор в ручьях, в лугах и проч.» 〈Щапов, 1906〉.

Вплоть до начала XX в. (и позже) многие крестьяне были убеждены, что доктора не в силах вылечить внутренние, а также вызванные порчей недуги. Не излечиваются врачами притка, подшут, дурной глаз, озык; нервные и психические расстройства, эпилепсия (новг., волог., пенз.). При наружных болезнях, иногда совсем незначительных, крестьяне охотно шли к фельдшеру, при внутренних заболеваниях обращались к знахарям и знахаркам 〈Попов, 1903〉.

«Знахари-целители были известны не только в своей деревне, к ним приходили и приезжали издалека. Умение лечить болезни, присушивать возлюбленного, находить потерявшийся скот и оберегать дома от пожаров ценилось в деревне и было своеобразным ремеслом. 〈…〉 Умение собрать травы, приготовить и пользоваться ими передавалось, так же как и знание заговоров, от старших к младшим. Рецепты нередко записывались в тетрадки – так составлялись народные травники. „Трава пересоп, вельми добра пити на исходе порченым людям. И кто знает – с приговором“» – так рекомендует старинный травник. Другой рукописный крестьянский травник упоминает „любовную“ траву, которую тоже употребляют вместе с приговором: «Есть трава кокуй. Растет по березнякам. Собою синя, а ина и пестра, листочки долгоньки, что язык, а корень у нея надвое: один мужичок, а другой жоночка. Коли муж жены не любит, то дать жоночке, а коли жена мужа не любит, то дать мужику. То будет любить крепко» 〈Адоньева, Овчинникова, 1993〉.

Знахари и знахарки – «носители традиции в общине», «знатоки народного природоведения, народных медицины и ветеринарии, но в то же время хранители верований и суеверий»: «хотя хозяйственной магией многие крестьяне занимались сами, все-таки считали нужным в определенных случаях привлекать знахарей. В своем доме могли ворожить каждый хозяин или хозяйка, в чужом – только знахарь» 〈Громыко, 1975〉.

Согласно распространенным поверьям, «добрые знахари именем Божьим помогают» (смолен.). Знахарь-наговорщик «обыкновенно наливает чистой воды в столовое блюдо, зажжет около него три свечи, становится на колени и молится долго (читая сорок раз молитву „Да воскреснет Бог“), после чего отдает воду с объяснением, как и когда ее пить» (нижегор.). Одна знахарка уверяла, что получила врачебную силу от схимника-монаха Питирима в Соловецком монастыре: «Лечение мое все от Бога идет, не так, как у других, другие с демонами, там, связались, а я нет, у меня святые молитвы» 〈Попов, 1903〉.

ЗОЛОТО́Й ОСЁТР – водяной дух в обличье необычайного осетра; «хозяин» воды и рыбы.

Чудесный золотой осетр обитает в реке Каме и дарует богатство тому, кто исхитрится его поймать.

«Ведмедь что! – рассуждает печорский крестьянин. – Ну, потешить может, от скуки можно мясо его есть, хотя песец вкуснее… Нет, вот в Каме есть осетр, иногда он и в Печору заходит… Ах, вот это осетр! Золотой, да чудной какой! 〈…〉 Этот осетр может всякого счастливым сделать. Ежели его поймать, какой угодно выкуп даст. Годов пять тому назад один какой-то пермяк уловил его с прочею рыбою, так осетр выбросил рыбаку из Камы бочку золота, – только отпусти, сделай милость. Знамо, пермяк отпустил осетра за бочку золота. И я бы отпустил – отчего не так! И много народу пошло разживаться с легкой руки камского осетра» 〈Россиев, 1903〉.

И

ИГО́ША – фантастическое существо, соединяющее черты лешего и домового; безрукий и безногий урод; мертворожденный младенец; дух умершего без крещения.

По распространенным поверьям, мертворожденные, как и скончавшиеся без крещения младенцы, продолжают невидимо «жить» там, где они похоронены. Местом их погребения может стать дом (мертворожденных закапывали в подполье; близ избы). Такие умершие отождествляются с духами дома.