Русские суеверия

Однако столь христианизированная точка зрения, согласно которой лесные духи предстают исключительно вредными демоническими существами, нехарактерна для крестьянских верований. Образ лешего многопланов, неоднозначен; складывался на протяжении столетий. Он впитал в себя и черты стихийного духа (олицетворяющего и ветер, и шумящий под ветром лес), и черты божества – зверя, птицы, растения, «хозяина» определенной территории и обитающих на ней зверей, одновременно – и предка – покровителя людей, поселившихся на лесных землях.

Лесной «хозяин» – существо могущественное, вездесущее, обладающее властью не только над лесом, но и над важнейшими сторонами человеческого бытия. Не случайно образ лешего, по мнению многих исследователей, соотносим и с образом Волоса (Велеса), и с образами святого Георгия, святого Николая, властвующих и над растительностью, водой, плодородием, и над зверьем, и над судьбой человека.

Само же название лесного владетеля – леший – упоминается в историко-литературных памятниках лишь начиная с XVII в.

Наиболее ярко в русских поверьях и несказочной прозе XIX–XX вв. отразились представления о лешем-стихии, лешем-судьбе и о лешем – «хозяине» зверей, покровителе пастухов и охотников.

Леший – стихийный дух – производит ветер, вихрь, бури. В Вологодской губернии действиям лешего приписывали вихрь, прошедший узкой полосой, а в Архангельской губернии череду вырванных с корнем деревьев считали следом свадьбы лешего с лешухой.

Леший-вихрь – это и воплощение судьбы. Леший «чудит» над людьми, а иногда уносит так, что они пропадают без вести (вятск.). Он увлекает с собой (под видом кучера на тройке, всадника) припозднившихся путников, особенно пьяниц, мгновенно пролетая с ними огромные расстояния (от северной деревни до Казани, оттуда – до Москвы и обратно). Если леший хочет всего лишь «пошутить», то возвращает унесенных: замороченный лесным духом крестьянин в конце концов оказывается на вершине дерева с шишкой в руке (волог.). Леший-вихрь «хватает» про́клятых людей, точнее, тех, кто сгоряча «отослан к лешему» (см. ВИХРЬ, ПРО́КЛЯТЫЕ).

В поверьях и быличках XIX–XX вв. леший не только уносит, носит, но и «водит», сбивает с пути. Жители Забайкалья рассказывали, что «леший чаще всего встречает путников в образе знакомых, заводит в лес, в болото или в пустые дома, где и оставляет. Нередко путник вместо лошади, которую иногда предлагает ему леший, видит себя очутившимся на ветви дерева» (согласно поверьям Костромской губернии и некоторых других, леший, напротив, любит садиться к проезжающим в сани, «отчего лошадь покрывается пеной»).

Лешие живут в темных лесах, человек, попавший в такой лес, непременно начинает «блудить» (новг.). Многие «боятся в ночное или позднее время идти или ехать лесом, представляя себе, что леший может сбить с дороги, завести в овраг или воду, а лошадь угнать» (нижегор.).

«В лесу живет лесовик. Если ты что-нибудь плохое лесу сделаешь, ну, сломаешь елочку, то он тебя заведет в болото. Даже если в лесу и болота нет. И ночевать в лесу будешь. В болоте всю ночь проходишь, провалишься. А утром окажется, что ты около дома и никакого болота нет» (ленингр.).

Часто леший морочит человека не в наказание за какую-либо оплошность, а без причины, «просто так» (см. БЛУД, ВОДИЛО). Лесной хозяин водит людей с целью потешиться над человеком (забайкал.). «Когда случится заблудиться в лесу и долго проплутать в нем, то говорят: „Лесовой подшутил“ или „Леший обошел“. Иногда он заводит, тоже ради шутки, лошадей в лес, так что проищешь их целую неделю» (орл.) 〈Трунов, 1869〉.

Леший уводит людей в лесную глухомань различными способами: принимая облик манящего за собой человека (знакомого, родственника); аукаясь, перекликаясь с путниками. Иногда леший сопутствует человеку, идет рядом (по левой стороне обочины – новг.), разговаривая с ним, насвистывая, напевая. «Когда леший спутается по следу и потеряет человека, – рассказывали на Урале, – то ходит по лесу и дурным голосом нараспев кричит: „Шел! Шел! И нашел! Да опять потерял!“»

Мотивы «уноса и увода» людей отмечены в севернорусской агиографии XV–XVII вв. В легенде XVII в. «Чудо преподобного Никодима Кожеезерского и некоем отроце пастыре како его избави от лесного демона» пастух Григорий уведен кем-то напоминающим человека – в сером одеянии, с колокольчиком в руке, но спасен молитвами преподобного.