Русские суеверия

Отношение народа к убитым колеблется между страхом и состраданием. Убитые продолжают «жить», нередко – у места своей гибели, которое становится «нечистым» и внушает боязнь. На острове слышатся шаги женщины, убитой разбойниками: «Оно, конечно, трава шумит, волны плещут, а все кажется, будто кто-то ходит» (карел.). В перелеске, где погибла крестьянка, беспрестанно раздается голос: «Пустите душеньку на крест!» Чтобы избавиться от наваждения, крупный лес продают за бесценок, мелкий жгут, траву выжигают три года подряд и, лишь отслужив на четвертый год молебен и окропив все святой водой, решаются косить на месте перелеска (волог.).

Безвинно погибшие, казненные, «не по своей вине задушившиеся» люди вызывают сочувствие. Они бесприютны и скитаются; напоминают святых мучеников.

«Есть еще какое-то место, где помещаются души людей, которые не по своей вине задушились; эту душу ни в ад, ни в рай не пускают, а ходит та душа горемышная, просится туда и сюда» (иркут.).

«Около свежих братских могил расстрелянных в 1919 году близ разъезда Телищ, у станции Лютово и Нерехты на Егорьевой горе… слышат стон, как малину собирают. Народная молва передает, что наснилось кому-то про расстрелянных. Будто стоят все они вместе и на головах у них золотые венцы, под венцами крылышки и кровь сочится» (костр.) 〈Смирнов, 1920〉. Есть удавленники, «от Бога которых смерть» (они отпеваются); «тем, кого повесили, проводятся особые молитвы» (новг.).

Подобные воззрения, видимо, находятся в русле канонических церковных. Отпеваются зарезанные, отравленные и т. п.; не отпеваются опившиеся, самоубийцы, упавшие с качелей и пр. (грамота патриарха Филарета, 1619 г.) 〈Снегирев, 1839〉.

Церковной службы удостаиваются «павшие на поле брани». Ср. поверье, согласно которому все покойники-солдаты стоят на часах у дверей рая или ада (волог. и др.).

Бытие убитого продолжается в растении, дереве. В сказках и балладах на месте погребения убитых вырастают деревья и травы, наделенные их голосами (на могиле убитой «растет дягилек» – самар.).

Об урочище Свадебка рассказывали, что шесть находящихся здесь старых сосен выросли «на крови» двух «перерубившихся» именитых свадеб (владимир.). Из косы убитой девушки, «панской сестры», вырастает сосна (олон.); из колена невинно погубленной девицы растут липы «исколено» (пенз.).

Согласно бытующим поверьям Новгородской области, погубленные матерями дети «живут» в дуплах деревьев.

С растительностью связаны все умершие 〈Пропп, 1963〉. Однако в поверьях XIX–XX вв. особое внимание уделяется именно метаморфозам заложных, а также неприкосновенным и почитаемым деревьям, находящимся на могилах «необычных мертвецов», сопричастных им. Эти покойники отождествляются и с предками-первонасельниками, и со святыми обитателями погрузившихся в землю церквей, монастырей. Так, рощу, выросшую на месте погрузившегося монастыря или церкви, «на месте, удобренном человеческими телами, с признаками могил, считают святым местом» (костр.).

«На некоторых могилах, по народным поверьям, цветы и деревья вырастают „сами 〈…〉“: Жил монах. Другие монахи считали его за глупого и не любили его. Когда его похоронили, на могиле его выросла березка, и на ней сама собой отпечаталась молитва „Отче наш“. Это потому, что он всегда читал эту молитву и спасся» (сибир.) 〈Виноградов, 1923〉.

Наиболее сочувственно отношение к погубленным, лишенным крещения детям.

«Простой народ по сие время верит, что души некрещеных младенцев живут в могиле и оттуда жалобно взывают по ночам к людям, прося их окрестить» (владимир.) 〈Соболев, 1913〉. Поверья XIX–XX вв. упоминают о неприкаянности некрещеных. Они пребывают в «туманной долине», без горя и радости (орл.); в пустующем, заброшенном доме (иркут.); ползают на том свете, как черви (томск.).

Некрещеный – «никто», «чужало ему», потому что он не идет ни в ад, ни в рай (иркут.). Некрещеным имена не наречены, поэтому «к рабам Божиим они по судьбе не причислены» (орл.) 〈Трунов, 1869〉. В представлениях о погубленных некрещеных варьируется тема духовной и физической слепоты, а также вины родителей, преимущественно матери. Ср.: «Отлучил Господь младенцев, не просвященных Св[ятым] Крещением; они были слепы и водились Божественных мановением. На них не было никакого зла, но не видно было и благодати Божией. Посмотрев на них, Господь не разгневался на них, но разгневался на их родителей, почему они не просвятили их Св[ятым] Крещением» («Житие Василия Нового») 〈Сахаров, 1879〉. Некрещеные дети слепы (владимир., иркут.); принуждены жить в неосвященных домах (волог., иркут.); пребывают «в темном месте», «пока мать не вымолит им немного света» (Новг., Череп.).

Согласно поверьям Новгородчины и некоторых других областей России, погубленные матерями, погибшие дети не только «живы», но и растут, завязывают отношения с людьми; они попадают под власть нечистой силы (караулят для нее клады и т. п.) (см. КЛАД).