Русские суеверия

«Посмертное существование» некрещеных и прочих безвинно погибших далеко не всегда связано с силами зла, чертом, нечистым. «Несчастные умершие» или «невидимые поселенные люди» обитают в лесах, возле дуплистых деревьев-«домов». Под тяжестью множащегося числа «невидимых» прогибается земля (новг.).

Отпевание некрещеного (как и похороны его по определенным правилам) считалось очень важным. Если дитя недоношено менее половины беременности и похоронено, «надо взять с его могилы земли, завернуть ее в красную тряпочку, отпеть эту земельку и закопать в ту же могилку. Такая душа (ведь она уже началась) будет на том свете принята. Если ребенок не будет отпет, душа его обрекается на вечное скитание. Такого ребенка в могилу не кладут, а обыкновенно закапывают в подполье» (сибир.) 〈Виноградов, 1923〉.

Посмертную участь некрещеных детей облегчало поминовение, исполнение обрядов, заменяющих крещение. Если дитя умрет некрещеным – нужно раздать бедным сорок крестиков, что составит половину крещения (нижегор. и др.). На юго-западе России некрещеных детей погребали на перекрестке («на крестовых дорогах»), где ставили потом кресты 〈Зеленин, 1916〉.

Руководствуясь чувством сострадания, родственники стремились облегчить участь опойц, утопленников, удавленников. «По опившимся ставят на раздорожье 40 деревянных крестов, жертвуют на колокола, „чтобы они вызванивали грехи покойников“; покупают петухов и раздают соседям, чтобы петухи „пели за грехи покойника“» (костр.) 〈Смирнов, 1920〉. «По утопающим кладут веревки (у колодцев) для того, чтобы она [веревка] доставала воду, чтобы она вытащила утопающего из ада. Оставленную веревку берет первый приходящий, привязывает к ведру и черпает воду» (костр.) 〈Зимин, 1920〉 (подавать поминание или ставить крест на могилу опившегося – грех, который усугубляет его мучения, – костр. и др.).

Удавленников поминают раз в год, насыпая зерно на распутьях (нижегор.). «В Вологодской губернии на могилу самоубийцы сыплют несколько пшеничных зерен и наблюдают издали: если птица не клюет, то не надо и поминать покойника, исключая Димитриевой субботы да Всех Святых, когда покупают крендели и пряники и раздают людям, а богатые раздают яйца [одно яйцо заменяет 40 поклонов]. Если же видят, что птица клюет зерна, то кидают их потом на могилу в продолжение года и даже двух, „сколько не напостынет“» 〈Иваницкий, 1890〉. Крест на могилу самоубийцы ставили через полгода после смерти (иркут.).

Повсеместно вплоть до начала XX в. сохранялся обычай поминовения умерших неестественной смертью и всех «несчастных безымянных покойников» в Семик (четверг, предшествующий празднику Троицы).

«Кроме родительских, в Нерехотском уезде Семик, этот весенний праздник, признается „тризной“ по несчастным безымянным мертвецам. В г. Лухе Костромской губернии по заведенному исстари обычаю (до 1860-х гг.) в Семик 〈…〉 духовенство города при многочисленном стечении народа отправлялось в убогий дом (кладбище, где погребались казненные и умершие от моровой язвы) и служили здесь панихиды. После молитвы обыкновенно происходила раздача милостины» (костр.) 〈Смирнов, 1920〉.

«В Смоленске вечером в Семик бывает народное гулянье и поминовение умерших в старинном загородном кладбище. Часов с пяти-шести начинает туда собираться народ. Являются торговцы со сластями и съестными припасами. 〈…〉 В некотором отдалении от кладбища располагаются странствующие музыканты. Когда стемнеет, является духовенство и на земляном холмике, имеющем форму свежей могилы, который нарочно бывает устроен посреди прилегающего к кладбищу луга, начинает служить общую панихиду. Народ стоит с зажженными свечами. 〈…〉 Вот за этой-то панихидой и поминаются самоубийцы и вообще умершие случайно, „не своей смертью“; здесь же поминаются дети, умершие без крещения, которым предварительно дается христианское имя. Эта панихида считается особенно полезной для таких несчастных и обездоленных» 〈Гальковский, 1916〉. «Продолжая поминать, – сообщают из Вятской губернии, – беседующие приходят то в грустное, то в веселое состояние, иногда принимаются за плач и вой, то вдруг опять за пляску и песни, а подчас совсем некстати заканчивают поминки дракою» 〈Глушков, 1862〉.

В этой же губернии в Семик устраивали и ярмарку, на которой продавали в числе прочего детские свистульки, куклы, шары.

«Накупивши подобных игрушек, сотни мальчишек начинают ими потешаться. Обыкновенные их потехи состоят в пальбе из пищалей, свистании в дудки и бросании или катании глиняных шаров… Таким образом, Семик, несмотря на то что назначен для поминовения усопших, принимает вид веселого праздника» 〈Глушков, 1862〉.