Русские святые. Декабрь—Февраль

После речи к царю новопоставленный святитель обратил свое назидательное слово и ко всей пастве. С великой радостью внимали присутствующие голосу архипастыря, уже давно не раздававшемуся. Царь без гнева выслушал речь митрополита. По окончании же богослужения радушно угощал святого Филиппа, все духовенство и бояр в своих царских палатах.

По-видимому, правдивые слова святителя не остались без добрых последствий. Царь стал мягче в обращении с подданными, казни совершались реже, даже опричники присмирели, видя уважение царя к Филиппу и боясь обличений святителя. Эта перемена не прошла, конечно, незаметной для народа, и снова зародилась в его душе надежда на лучшее будущее. Все приободрились, начали думать, что уже настал конец бедам, и благословляли доброе влияние митрополита на царя.

Между тем святой Филипп спешил воспользоваться наступившим спокойствием, чтобы внимательнее заняться делами Церкви. Первой его заботой было назначение нового епископа в Полоцк, недавно (в 1563 году) завоеванный у Польши. Святой Филипп ясно понимал важность этой пограничной епархии и потому заботился о ней постоянно, даже в самые смутные дни своего правления. Так, в сентябре 1568 года, получив известие о недостатке священнослужителей в Полоцке, он немедленно отправил туда 33 священника и диакона из Новгорода.

До нас не дошло подробных сведений о других действиях святого Филиппа, касающихся управления и церковного благоустройства. Но если в сане игумена на Соловках он проявлял необыкновенную деятельность, то, конечно, не менее деятелен был теперь на престоле первосвятителей Московских.

Однако шумная жизнь столичного города, от которой давно уже отвык святой Филипп, была тяжела для его смиренной души. Вдали от чудотворцев Соловецких он чувствовал себя сирым и, часто вспоминая о своей тихой обители, укоризненно говорил себе: «Что случилось с тобою, убогий Филипп? Неужели не удовлетворяло твоему мирскому тщеславию начальство над отцами в киновии! Ты восхотел большего. Посмотри же, от такого спокойствия в какие труды ты предал себя и от такой безмятежной тишины в какую бездну устремился корабль души твоей».

Между тем святая обитель Соловецкая благодаря его стараниям в сане игумена процветала все более и более. Впрочем, о ее благоустройстве он не переставал заботиться и теперь. И даже в 1568 году посылал распоряжения об окончании начатых им работ по расширению Святого озера.

Но самое главное, что составляло первую заботу святого Филиппа, было уже сделано. Соборный храм Преображения, почти уже выстроенный им в бытности на Соловках, теперь был совсем закончен и освящен в первый год его святительства, в самый день праздника Преображения Господня. С известием об этом прибыл в Москву иеромонах Спиридон, который привез для государя и митрополита святую воду и частицы мощей чудотворцев.

Подобные и конечно редкие сношения с Соловецкой обителью не могли удовлетворять святого Филиппа. Постоянно пребывая в ней духом, святитель восхотел иметь вблизи себя вещественное напоминание о духовном общении с преподобными отцами Соловецкими. С этой целью он устроил у себя в митрополии небольшой храм во имя преподобных Зосимы и Савватия и благолепно украсил его. Сюда же часто приходил для Божественной службы и для уединенных молитв в минуты душевной скорби, прося благодатной помощи на новом высоком служении своем. А эта невидимая помощь особенно необходима была святому Филиппу теперь, когда приближалось время его подвига.

Спокойствие и тишина, наступившая в России со вступлением на святительство Филиппа, продолжались недолго. В июле 1567 года перехвачены были письма польского короля Сигизмунда и литовского гетмана Хоткевича к главнейшем нашим боярам с приглашением отъехать в Литву. Начались страшные казни. Не только бояре, обвиненные в измене, погибали в страшных муках, но пострадали даже многие граждане. Пользуясь неограниченным доверием царя, вооруженные опричники под видом искоренения крамолы неистовствовали в Москве. Убивали всех ненавистных им лиц и отбирали их имущество. Кровь лилась рекой. На опустелых площадях и улицах столицы валялись неубранные трупы, которых никто не смел погребать. Вся Москва как бы замерла от страха, и напуганные граждане опасались выходить из своих домов. Святой Филипп, видя непрекращающиеся бесчинства опричников, решил наконец обратиться к царю с увещанием остановить кровопролитие.