Русские травести в истории, культуре и повседневности

Писательница Джон Рэдклифф Холл неожиданно потеряла рассудок. Она не ела, не спала, не выходила на вечерние прогулки в парк. Она влюбилась по уши, бездумно, как юнец, как кролик, как черт знает кто. Мир рухнул, краски потухли, ничего не хотелось. Все, даже заботливая Уна, раздражали. В голове кровью стучало только имя: Сулина, Су-ли-на. Этот ритм подчинил ее сердце, пульс, бег мысли, рождение слов. Слова рождались с трудом: Джон думала о Сулиной, ее обезьяньем лице, раскосых глазах, податливой молодости, о минутах дикой страсти. И тело отзывалось позорной, приятной, невыносимой болью. Голова была словно в тумане. Тени образов утопали в серой вязкой мути. Герои нового романа вдруг потеряли дар речи, застыли в дурацких позах на полукадре застрявшей киноленты. Сюжет не клеился. Слова рождались недоносками.

Писательница Джон Рэдклифф Холл с любимой собакой. Начало 1930-х годов

Она влюбилась – кто бы мог подумать – в пятьдесят с лишним лет, в расцвете ослепляющей славы, она, серьезный романист, светский лев, принципиальный джентльмен, влюбилась в некрасивую девку, в казачку, в нищенку-эмигрантку, до потери пульса и, что страшнее, самообладания. Она боялась этого чувства, и пестовала его, и ликовала: Сулина сказала «да», стала ее любовницей, ее великой и, возможно, последней страстью.

В 1934 году, когда они встретились, Рэдклифф Холл была хорошо известна и литературными романами, и романами сердечными, но больше – необычной внешностью. Она была истинным травести: говорила от мужского лица, откликалась на имя Джон и уже в юности ухаживала за дамами, даже если они были в многолетнем счастливом браке. К примеру, закрутила невероятную интригу с Мейбл Баттен, престарелой замужней меццо-сопрано.

В девяностые годы Джон получила огромное наследство от деда и обрела долгожданную независимость от сумасбродной матери и отчима. Занималась тем, чем хотела, – спортом, искусством, верховой ездой, любовью. Писала второсортные стихи и публиковала их за свой счет. Но после выкупила и уничтожила эти позорные книжицы.

В 1915-м, в разгар Первой мировой, она познакомилась с леди Уной Трубридж, эксцентричной, немного взъерошенной аристократкой. Та уже успела побывать замужем за орденоносным адмиралом, но стремительно с ним развелась и без памяти влюбилась в Рэдклифф Холл, превратившись в заядлую сафистку. Уна окружала писательницу любовью, заботой, уютом, была ей настоящей преданной женой и без устали расхваливала ее литературный талант.

Тогда Джон сочинила несколько серьезных романов: «Незажженная лампа», посвященный Мейбл Баттен, «Кузница» об Уне и парижской художнице Ромейн Брукс, «Адамово племя» о детских переживаниях и религиозном экстазе. Но самым важным был «Колодец одиночества», исповедь о любви, которая не смела назвать себя. Сюжет основан на жизни Джона. В викторианской семье родилась девочка, но родители ждали мальчика и потому назвали ребенка выбранным уже именем Стивен. По внешности и поведению она совершеннейший сорванец. В двадцать лет превратилась в стройного красивого молодого человека, стриглась коротко, носила мужские костюмы и с пугающей легкостью овладевала сердцами замужних дам. Переехав в Лондон, попробовала себя в литературе. Первую повесть критики приняли хорошо, но Стивену было неуютно в Британии: ее внешность и увлечения смущали викторианцев. По мудрому совету близкого друга Джонатана Брокетта она переехала в либеральный веселый Париж. Вскоре началась война. Героиня в составе санитарного отряда отправилась на фронт, за проявленный героизм получила Военный крест и на передовой влюбилась в Мэри Льюэллин, сестру милосердия. Чувство оказалось взаимным, но в то время и при тех обстоятельствах оно было обречено. Стивену пришлось обмануть Мэри: она сделала вид, что увлечена другой, тем самым заставив ее принять предложение о замужестве от уважаемого джентльмена. «Колодец одиночества» заканчивается молитвой, почти криком Стивена: «Признай нас, Боже, перед всем миром! Дай нам право на существование!» Эти слова стали лозунгом современной ЛГБТИК-культуры.

В 1928 году роман опубликовало издательство Джонатана Кейпа, и публика тут же обозвала его «оскорбительным и неприличным». Пресса подняла шумиху, дело дошло до суда. То, что происходило в зале заседаний, напоминало процесс над Оскаром Уайльдом. Думаю, это даже льстило Джону, которая на глазах британцев и всего мира превращалась в мученика за любовь. В ноябре судья вынес вердикт: книга признана «непристойной». Апелляция и письма влиятельных лиц не помогли. Сочинение запретили в Британии, но быстро распродавали в США и Франции. Джон получила неплохой доход и международное имя. «Колодец одиночества» – до сих пор ее самый известный и читаемый роман.