Русские цари

Русская внешняя политика за пределами Европы оставалась менее успешной. Так, ей не удалось добиться перемирия с Османской империей, которая по настоянию Наполеона находилась в состоянии войны с Россией. По этой причине, при повторном свидании двух императоров в Эрфурте (октябрь 1808 г.) экспансионистские стремления России на Балканах поначалу не достигли успеха, несмотря на согласие французской стороны. Только в 1812 г. удалось закрепить присоединение Бессарабии мирным договором с Турцией. Утопические планы Наполеона в отношении раздела мира между Францией и Россией, а также совместного вторжения в Индию морским и сухопутным путем сопровождали эту фазу временного русско-французского согласия, которое, однако, с самого начала было непрочным, поскольку противоречило фундаментальным интересам европейской политики, равно как и внешнеэкономическим интересам восточно-европейской великой державы. После возобновления военного противостояния Александр, хотя и стал на сторону Наполеона, но отказался от участия в военных операциях за пределами Польши. Возникший позднее проект брака Наполеона с одной из сестер самодержца, неудавшийся из-за дипломатических мелочей, свидетельствовал о возраставшей с 1810 г. напряженности в русско-французских отношениях. Союз с Швецией, направленный против Франции, и соглашение с Великобританией о позиции России в отношении Османской империи позволили уже в первые месяцы 1812 г. распознать новую смену внешнеполитического курса, которой во внутренней политике соответствовало свержение Сперанского.

В июне 1812 г. Наполеон начал военное вторжение в Российскую империю, которое закончилось катастрофой зимой после пожара Москвы. Уничтожение основной массы великой армии и бегство ее остатков, впереди которых инкогнито поспешил на запад французский император, привели к образованию антинаполеоновской коалиции. Ее войска после многочисленных сражений, в том числе битвы народов под Лейпцигом (1813 г.), заняли Париж (1814 1815 гг.). Было покончено с нацеленной на запад гегемонической политикой буржуазно-имперской Франции на европейском континенте. Благодаря ведущей идеологической, внешнеполитической и военной роли России в этом процессе Александр приобрел славу «спасителя Европы».

Военные успехи 1813–1815 гг. дали Александру I возможность распространить традиционную роль «судьи Германии» в духе великодержавной политики на всю Европу. Царь использовал время, прошедшее с первого Парижского мира (30 мая [по н. с.] 1814 г.) для многочисленных попыток сохранить господствующую роль Российской империи. Однако при этом он столкнулся — в частности, в польско-саксонском вопросе, который привел прежних союзников на грань новой войны, с заметным сопротивлением других ведущих европейских государств, которые не хотели мириться с тем, что Россия может стать государством, доминирующим в Европе, каким прежде являлась Франция. Царь продемонстрировал готовность довольствоваться основной частью герцогства и связать его, как неполное «королевство Польша» личной унией с русским государством, снабдив, кроме того, одной из самых либеральных конституций.

Россия вышла из Венского конгресса в целом окрепшей, хотя ее гегемонические амбиции были явно ограничены сбалансированной системой государств, возникшей в результате заключенных соглашений. Александру I все же удалось поставить Российскую империю на господствующую позицию в Восточной и Центральной Европе, так как продолжавший существовать раздел Польши вынуждал обе германские державы — Австрию и Пруссию — к постоянному внешнеполитическому согласию с санкт-петербургским двором.

Внутренняя задача Александра 1 нашла свое выражение в политическом мистицизме созданного 26 сентября (н. с.) 1815 г. союза законных христианских правителей, «Священного союза», в который вступило большинство государств, присутствовавших на Венском конгрессе. Политическая мистика имела под собой рациональный расчет: царь претендовал на идеологическом уровне добиться того, в чем ему было отказано на поприще международной политики — доминирующей позиции России. «Священный союз» после улаживания территориального вопроса в Европе знаменовал собой начало континентальной реставрации, оттеснения либеральных идей и проектов конституций, что отразилось в конференциях европейских великих держав в Аахене (1818 г.), но прежде всего в Троппау (1820 г.), Лайбахе (1821 г.) и Вероне (1822 г.). Он создал программные рамки для подавления современных политических идей. То, что законность правления имела преимущество перед ценностями христианско-политической практики, очень ясно показало греческое восстание 1821 г. И здесь решение Александра I, как уже бывало в случаях столкновений центральных внутренних интересов, было в пользу традиционной легитимной власти мусульманского султана, а не революционных православных греков.