Русские цари

Осознание своего долга перед богом и отечеством в продолжение всей жизни было одним из немногих важных руководящих принципов Николая. Он приводил его в качестве последнего аргумента в пользу своих действий прежде всего тогда, когда не хотел считаться с разумными возражениями против своей политики. Его самодержавное правление должно было быть «живым примером» для всех подданных. Тем самым Николай соответствовал идеальному типу самодержца, какой пропагандировал вопреки нараставшим критическим высказываниям, раздававшимся повсюду в Европе, вестфальский барон и прусский регирунгсрат Аугуст фон Гакстхаузен, путешествовавший по России в 1843–1844 гг. и пользовавшийся милостью Николая, благодаря своим русофильским склонностям. В переведенном на несколько языков трехтомном сочинении «Studien ueber die innern Zustaende, das Volksleben und insbesondere die laendlichen Eunrichtungen Russlands» («Исследования внутренних отношений народной жизни, и в особенности сельских учреждений России»), появившемся между 1847 и 1852 гг., он не только впервые познакомил европейское и образованное русское общество с особенностями крестьянской общинной жизни в царской империи. Скорее, он выразил свое безграничное восхищение русским народом, который, «как единая семья», сохранял верность династии Романовых более двух столетий и был чужд всякой мысли об ограничении отеческой власти «царя». Согласно этому, патриархальное государство было ничем иным, как слепком с деревенской общины, которому Гакстхаузен пел гимн, производивший сильное впечатление на образованных русских людей:

«Русская семья представляет собой микрокосм русского народного государства. В русской семье царит полное равенство прав; но пока она нераздельна, главой ее является отец или после его смерти перворожденный брат, который неограниченно распоряжается всем имуществом, и по собственному усмотрению выделяет каждому входящему в общину члену семьи необходимое».

За этим хорошо налаженным и прочным порядком следил император — заботливый отец страны. В соответствии с этой картиной Николай видел свою задачу преимущественно в том, чтобы то сверхосторожно, то безжалостно устранять возникающие недостатки. Он считал только себя компетентным в этом и ответственным за это. В манифесте по случаю окончания процесса над декабристами от 13 июля 1826 г. он облек эту мысль в знаменитые слова:

«Не дерзкими мечтами, которые всегда оказывают разрушительное действие, а сверху постепенно усовершенствуются отечественные учреждения, устраняются недостатки и злоупотребления. Согласно этому постепенному усовершенствованию, мы всегда будем благосклонно принимать любое умеренное стремление к улучшению, любую мысль об укреплении силы закона, о расширении истинного образования и усердия, если оно будет донесено до нас открытым для всех законным путем. Поскольку мы не имеем и не можем иметь никакого другого желания, чем видеть наше отечество на высшей ступени счастья и славы, которую избрало для него провидение».

Способности и качества Николая обусловили то, что он исполнял свои «отцовские обязанности» скорее строго, чем мягко и был скорее нетерпим, чем снисходителен.

Хотя Николай и вступил на престол как бы против своей воли, но он проявил полную готовность немедленно начать упражняться в непривычной для него политике, исследовать недостатки в стране, в правительстве и администрации, а также в социальных отношениях. Кое-что было ему известно по собственному опыту, поскольку уже за десять лет до своего воцарения он совершал дальние инспекционные поездки по югу, юго-западу и западу государства. Этой привычки он придерживался и во время своего правления, но при этом больше концентрировал внимание на военных гарнизонах и поселениях. Из результатов расследования заговора декабристов он сделал вывод, что, с одной стороны, реформы неизбежны, а, с другой — следует придавать большее значение власти дворянства, если ему вообще еще можно доверять. К обнадеживающим признакам его готовности к реформам относится созыв примерно через год после воцарения «Комитета 6 декабря», в который входили самые близкие советчики. Председателем комитета стал опытный государственный деятель, граф Виктор Павлович Кочубей, бывший уже при Александре I членом «Тайного комитета». Па комитет возлагались большие надежды, поскольку после потрясения от восстания декабристов ряду молодых дворян представлялась возможность непосредственно участвовать в ревизии состояния государства. Император, казалось, был заинтересован в том, чтобы сгладить впечатление от жестокой расправы с декабристами введением осторожных перемен. Многообещающим не в последнюю очередь было то, что он снял с должности главное действующее лицо ненавистных военных поселений А. А. Аракчеева и дал несколько поручений М. М. Сперанскому, вернувшемуся в 1821 г. из сибирской ссылки (см. главу «Александр I»).