Русские цари

Тот, кто исследует принципы николаевского режима, наталкивается, прежде всего, на жесткий, и в такой же степени плакатный элемент — теорию «официальной народности». Простая формула «православие, самодержавие, народность» легко скрывает действительное значение. Она получила свой смысл в результате стремления дать многонациональному государству национальную русскую идеологию и на «современный» лад узаконить право чиновничества на ведущую роль в нем. В формулировании этой идеологии принимали участие не только ведущие государственные чиновники, заинтересованные в том, чтобы отсталая империя в какой-то степени восприняла от европейских национальных движений настроение подъема, не перенимая их демократического элемента. Не менее старательно университетские ученые, прежде всего историки, подбирали свидетельства славного прошлого, которое использовалось в качестве фона для столь же многообещающего будущего. В этом отношении были совершенно единодушны такие разные личности, как «придворный историк» Карамзин, основатель новой русской исторической науки С. М. Соловьев, или либеральные ученые, например, профессор Московского университета, историк М. П. Погодин. Сообразно этому, русский народ, сам представлявший собой сплав славянских, финских и северогерманских народностей, в ходе тысячелетнего развития доказал свое мужество, вызвавшее уважение у зарубежных народов, «воссоединил» утерянные части своего старого наследия и практически достиг своих «естественных границ». Не жажда завоеваний, а призывы о помощи соседних народов, родственных в этническом отношении или по вере, вызвали желание и дали повод к тому, чтобы законным образом обеспечить защиту от враждебно настроенных соседей. У развитых соседей заимствовалось только необходимое для заполнения культурного вакуума северных, восточных и южных частей империи. Но если государственное образование представлялось в значительной степени изолированным, то «национальное становление», интеграция и унификация несовместимых частей нуждались в значительном содействии. Только во второй половине столетия оказалось, что попытка перекрестить многонациональную империю в национальное государство без помощи неприкрытой политики русификации не удалась.

Идеология «официальной народности» полностью соответствовала взгляду императора на мир. С детских лет ее элементы составляли суть его воспитания и его опыта. Теперь он, как и его министр просвещения, связывал с ней надежду на то, что удастся дать привлекательный идеал тем образованным людям, которые позволили соблазнам западной идеологии ввести себя в заблуждение. Одновременно это было эффективным средством от возникновения в пределах границ империи национальных движений, которые давали о себе знать повсюду в Польше и на Украине, а также в прибалтийских провинциях, среди литовцев и белорусов.

Уже во время движения декабристов в находившемся под русским влиянием Королевстве Польском и остальных польских частях Российской империи сформировалось национальное и политическое сопротивление. Революционные новости из Парижа и слухи о возможном русском походе на Запад стали толчком к вооруженному восстанию. Хотя покушение на брата императора великого князя Константина, верховного главнокомандующего польскими войсками, не удалось, но повстанцы смогли повести. за собой не только население Варшавы, но и значительные части армии. После того, как польский сейм 25 [по н. с.] января 1831 г. лишил Николая польской короны, которую он без особого восторга принял всего около двух лет назад, новое правительство, возглавляемое князем Адамом Чарторыйским, встало на курс военной конфронтации. Однако Запад не оказал ожидавшейся вооруженной помощи. Более того, внутрипольские беспорядки, начиная с лета 1831 г., помогли численно превосходящим русским вооруженным силам в подавлении восстания. Конституция 1815 г. была отменена.

Польша окончательно лишилась прежней формальной самостоятельности.

Если правительство Николая I осуществляло после аннексии королевства, несколько позже поделенного на губернии, массированную политику русификации, то она была в значительной степени рассчитана на польский особый случай. В своем «Завещании» император в 1835 г. настрого приказывал наследнику:

«Никогда не давай свободы полякам. Продолжай начатое тяжелое дело обрусевания этой области и стремись к тому, чтобы закончить его и ни в коем случае не дай ослабеть принятым мерам».

Жесткие меры в отношении основанного в 1846 г. в Киеве украинского «Братства святых Кирилла и Мефодия», напротив, были скорее нацелены на восстановление статус-кво в империи и непосредственно не находились в русле агрессивной политики культурной и языковой русификации.