Русские цари

Хотя Россия и была в значительной степени предоставлена сама себе, но в 1853 г. она вступила в войну с Османской империей, грозившую за короткое время стать мировой войной, поскольку к Турции присоединились Великобритания и Франция, а также Сардиния, Пьемонт, а позднее Австрия. Причиной готовности России к войне были внутритурецкие реформы, угрожавшие потерей права на русский протекторат над османскими христианами. В войне безжалостно вскрылись фасад официальной России и прятавшаяся за ним отсталость. Несмотря на ряд значительных побед на Дальнем Востоке и в Закавказье, смелая русская армия не могла долгое время компенсировать существенные недостатки в системе снабжения, транспорте, военной технике, а также общую дезорганизацию, коррупцию и промышленную неразвитость. Продолжавшаяся почти год осада и, наконец, взятие 27 августа 1855 г. союзными войсками морской крепости Севастополь на Черном море знаменовали собой не только поражение русских, но и вписали одну из самых мрачных глав в современную военную историю.

Николай не стал свидетелем тягостного конца Крымской войны, и поэтому ему не пришлось делать соответствующие выводы. 18 февраля 1855 г. за полгода до заключения мира он внезапно умер. По сравнению с масштабами поражения и ответственности России условия Парижского мира, заключенного 3 (по н. с.) марта 1856 г., были, с одной стороны, унизительными, зато с другой — более мягкими, чем можно было ожидать. Они в основном касались черноморского вопроса и предписывали нейтрализацию, запрет на строительство укреплений, свободное судоходство и запрет на заход военных кораблей в проливы. Не обремененная дополнительными репарациями Россия тем не менее была отброшена в исходное состояние.

Блеск и нищета три десятилетия правления Николая I шли рука об руку, и не удивительно, что во мнениях о его личности и деятельности преобладают крайности. Но одновременно удивляет то, как мало было расстояние между положительным и отрицательным полюсами. Такой представитель радикального направления, как В. Г. Белинский во время одного из своих многочисленных перепадов настроения оценил значимость картофеля для России выше, чем конституции, от которой ждали чего-либо только неспособные к действиям «образованные городе кие классы». Много лет друживший с императором барон М. А. Корф, которому после 1848 г. был вменен в обязанности надзор за ужесточившейся цензурой, другим путем пришел к тому же выводу: в России не было питательной среды для революции, поскольку требования народного представительства, свободы печати или национальной гвардии девять десятых русского населения посчитали бы полной бессмыслицей. Очевидное пренебрежение оставшейся одной десятой составило дилемму правления Николая.

В зависимости от точки зрения наблюдателя, эпохой Николая восхищались как временем последнего расцвета русской монархии под впечатлением внешней стабильности царской империи, или, рассматривая частью консервативную, частью реакционную внутреннюю политику, говорили о рождении «полицейского государства» на классических принципах 18 в. В действительности Николай, несомненно, отметил эпоху печатью своей личности. Он присутствовал во всем, но ни в чем не открыл новых путей, и был лишен эпитетов крупной исторической фигуры. Его усердие и творческие силы были в значительной степени истощены пустым сохранением полученного наследия и заботой о своем сновидении о прекрасном самодержавии. Уже Погодин заметил, что желание Николая подражать своему блистательному предшественнику Петру I в совершенстве власти, в изменившихся условиях должно было закончиться «оптической иллюзией». Правда, Николай сожалел о том, что не мог оставить своему сыну мирное, благоустроенное и счастливое государство. Однако принципиальное сомнение в деле всей его жизни он не унес с собой в могилу. Хотя события последних десятилетий его жизни существенно повредили его чувству собственного достоинства, слова завещания 1835 г., очевидно, оставались для него в силе и двадцать лет спустя. В случае, если Александр заметит в государстве какое-либо движение или беспорядок, отец рекомендовал ему: «Немедленно садись на коня, прояви мужество там, где это необходимо… и ты спасешь Россию».

Сыну оставалось нести все последствия понимаемого таким образом личного владения огромным государством и конкретно ощутить всю глубину катастрофы после Крымской войны. От его умения зависело, удастся ли обновить отягощенное наследие без серьезных общественных потрясений.

Хайнц-Дитрих Леве АЛЕКСАНДР II 1855–1881