Русский балет Дягилева

Считалось, что именно Павлова была той звездой, вокруг которой существовала труппа периода 1909 года. На самом деле, однако, это было далеко от истины. «Вундеркиндом» этого сезона оказался Нижинский. Этот новый Вестрис, своей славой обязанный Дягилеву, не только ослабил лидирующие позиции Павловой, но и, будучи публичным знаком сексуальных предпочтений Дягилева, вызвал немалый испуг при дворе[438]. (Типичным примером дягилевского фаворитизма стала замена в последнюю минуту «Жизели», с балериной в заглавной роли, на «Шопениану» и «Пир» на гала-концерте в Парижской опере 19 июня 1909 года[439].) Не считая немногочисленных выступлений в качестве приглашенной артистки в Лондоне в 1911 году, Павлова больше не участвовала в антрепризе Дягилева. Паже-Фредерикс утверждает: Дягилев именно ее уходом позже «объяснял то, что ему не удавалось получить от Фредерикса дальнейших субсидий от царя»[440].

Конечно, в противоположность Дягилеву, Павлова продолжала пользоваться благами Императорских театров. Время от времени она возвращалась танцевать в Мариинский театр. В 1910 году императорское правительство «одолжило» продюсерской организации Макса Рабинова (получив залог $ 250 000) труппу, которая принимала участие в первых американских гастролях Павловой. Действительно, в ноябре 1915 года в американской прессе обсуждался «проект сотрудничества» между «Русской Императорской оперной труппой» и Бостонской Гранд-опера, с которой в то время выступали Павлова и ее труппа[441]. После 1912 года, когда проблемы с законом, отчасти усугубленные Дягилевым, вынудили Дандре покинуть Россию, он связал свою жизнь с жизнью Павловой, став ее менеджером и супругом[442]. Какие бы «надежды на реабилитацию в высших кругах» ни таил Дягилев, они не нашли отклика у императорского двора[443].

К 1909 году царский режим стал справедливо видеть в успехе зарубежной антрепризы Дягилева прямой вызов своей монополии в культуре. Тем не менее попытки развалить его дело не удались, поскольку к тому времени Дягилев приобрел связи, средства и опыт выживания на иностранном рынке даже без поддержки государства. В его кошелек потекли капиталы банкиров, коммерсантов и частных покровителей; артисты, разочаровавшиеся в Императорских театрах, охотно последовали за ним; публика в Париже уже ждала новых постановок. К 1909 году Дягилев собрал средства, необходимые для независимой балетной труппы.

Ансамбль, столь восхитивший парижскую публику в 1909 году, совершил больше, нежели просто продемонстрировал искусство участников балетного раскола в Мариинском театре. Используя одновременно наследия государственного и купеческого ведения дел, эта труппа d’occasion[444] дала начало новой и жизнеспособной форме антрепризы. С началом первого дягилевского saison de danse[445] в театре Шатле русский балет вышел на международный рынок.

6 Вступление в рынок

Когда Дягилев привез свою труппу в Париж, никто не мог предсказать ожидавшего ее успеха. Невозможно было предвидеть и ту последовательность событий, которая два года спустя увенчалась рождением Русского балета. Оглядываясь назад, тем не менее можно заметить, что создание труппы и та форма, которую она приобрела как антреприза, не были совсем уж неожиданными – и то и другое кажется скорее логичной реакцией на условия балетного рынка, который был отчасти создан самим Дягилевым. За период с 1909 по 1914 год его труппа перестала быть придатком Императорских театров либо протеже коммерсантов-благотворителей. Теперь она сама стала обширным коммерческим предприятием, сложная организация которого – и еще более сложная финансовая система – отвечала требованиям закона спроса и предложения.