Русский балет Дягилева

В условиях английской конституционной монархии королевская семья царствовала, но не правила. Впрочем, социальная элита, в действительности управлявшая страной, также была широко представлена в рядах дягилевской публики, образуя при этом своеобразное политическое общество – дополнение к обществу светскому. За рубежом, как писал в 1911 году журнал «Байстендер», «политика – это буржуа, средний класс… А здесь политика не может существовать без светского общества, так же как и свет без политики»[798]. В списках абонентов и опубликованных в прессе обзорах дягилевских событий содержится более сотни имен[799]. Многие из них хорошо известны; другие можно обнаружить только в телеграфно-лаконичных заметках Who’s who. Все вместе эти имена образуют довольно полный список представителей элиты, которые в течение тридцати пяти предшествовавших лет руководили Британией и определяли ее влияние за рубежом.

В более поздние годы редко случалось, чтобы публика какого-либо культурного феномена настолько напоминала своим видом правительственный клуб. Даже в лучшие дни правления администрации Кеннеди, когда интеллектуалы благоприятствовали развитию искусства, сколько человек из кабинета министров или из конгресса, сколько высших должностных лиц или ветеранов войны проводило вечер за вечером в компании муз? С 1911 по 1914 год, напротив, из одних только министров на дягилевских событиях часто бывали премьер-министр Герберт Асквит; маркиз Рипон, лорд – хранитель малой государственной печати; Д. Ллойд Джордж, канцлер казначейства; Уинстон Черчилль, первый лорд адмиралтейства; Уолтер Рансимен, председатель Министерства сельского хозяйства; сэр Руфус Айзекс, генеральный атторней[800]. (Бывали и представители предыдущего кабинета министров партии тори – граф Плимутский, маркиз Лондондерри и Артур Джеймс Бальфур.) В равной степени официальную атмосферу на этих собраниях создавали полномочные послы и прочие дипломаты, а также другие официальные лица высокого ранга: маркиз Дюфферен, главный секретарь Министерства внутренних дел; сэр Чарльз Мэтьюз, директор государственного обвинения; лорд Мерси, уполномоченный по расследованию катастрофы «Титаника»; лорд Мюррей, парламентский секретарь казначейства, контролер дворцового хозяйства Его Величества и ответственный секретарь шотландской Либеральной партии в парламенте. А среди таких, как лорд Бересфорд, майор Джон Бринтон, сэр Джон Френч, граф Минто и сэр Джордж Уоррендер – ветераны Хартума, Индии, Турции и Южной Африки, – можно обнаружить еще и защитников и администраторов правительства королевы Виктории в колониях[801].

Безусловно, не все постоянные посетители дягилевских представлений принадлежали к столь высоким политическим кругам. Часть происходила из крупных банкирских и промышленных кланов, на которых преимущественно держались промышленность и финансовая система Англии конца XIX века. Эти знаменитые династии – Ротшильды, Бэринги, Беренсы, Коутсы, Кунарды, Спейеры, Монды, Нойманны, Пето, Ноблы, Сассуны, Шустеры и Стерны, – к которым присоединились также газетные магнаты Нортклифф и Астор вместе с титулованными американскими миллионершами. Они привнесли в атмосферу первых дягилевских вечеров нотку коммерции, веяние Сити – в особенности небольшого, проживавшего там еврейского контингента. Но этот дух был заметно смягчен частными привилегированными школами, загородными домами и выходами в свет, которые составляли главные принадлежности стиля жизни высших слоев общества. А в титулах и инициалах, которые добавились к именам потомков тех, кто изначально присутствовал при строительстве империи, запечатлелась хроника перехода этих кланов от занятия предпринимательством к благородным профессиям политических деятелей, юристов и военнослужащих.