Русский балет Дягилева

Колизеум, Альгамбра и Эмпайр, флагманы национальной развлекательной индустрии, оказались среди избранных мюзик-холлов. Однако, по сравнению с Друри-Лейн и Ковент-Гарден, расценки на билеты, когда «Русский балет» лидировал в афише Колизеума при открытии сезона в сентябре 1918 года, были значительно ниже – почти в девять раз. С местами на балконе на пенни дешевле, чем кварта молока, и в четыре раза дешевле, чем фунт масла, дворец развлечений Столла донес искусство Дягилева до широкой публики[922].

Балет, конечно, был только одним из восьми или девяти пунктов типичной программы варьете, и многие завсегдатаи Колизеума бесспорно предпочитали чревовещателей и комедиантов с дрессированными животными, дам-фокусниц и гимнасток «позированию и скачка́м» танцовщиков Дягилева. Таким, во всяком случае, было впечатление Вирджинии Вулф от людей, «которые мычали, как быки, над усилиями человека прибить гвоздями ковер» (номер «Расстилание ковра» известного комика Уилла Эванса, выступавшего в той же программе), но оставались безразличны к «Карнавалу»[923]. (Мнение Клайва Белла, в свою очередь, сводилось к тому, что публика «казалось, любит [балет] скорее больше, чем дрессированных собачек, и бесспорно меньше, чем фокусы чревовещателя»[924].)

Но подобная реакция может ввести в заблуждение, особенно если выводы приходится делать в отрыве от непосредственных наблюдений. Это не слишком явно проявлялось внешне, однако балет глубоко затронул душевные струны простой, но отзывчивой публики. Дягилевские гастроли в Колизеуме, побив все рекорды продолжительности, разожгли аппетит и повлияли на содержание программ в этом театре и после отъезда труппы. «С тех пор как сэр Освалд Столл возродил славу Русского балета в Колизеуме, – отмечала “Таймс” в августе 1919 года, – его еженедельные программы теперь редко обходятся без танцевальных выступлений»[925].

На протяжении последующих нескольких лет танцовщики встречали теплый прием в театре, подтверждая тем самым справедливость веры сэра Освалда в то, что британская публика «идет и смотрит балет, если ей предлагают его в качестве первоклассной вещи»[926].

Многие из тех, кто танцевал в Лондоне, были из числа вновь прибывших: Дженни Хасселквист, ведущая танцовщица Стокгольмской Королевской оперы; Тамара Гамсахурдиа и Александр Демидов из Большого театра; Юлия Седова, бывшая балерина Мариинского театра; датчане Елена Йорген-Йенсен и Джон Андерсен, исполнявшие отрывки из «Сильфиды» и «Фестиваля цветов в Джензано». Другие – Тамара Карсавина (часто возглавлявшая афишу), Александр Гаврилов, Любовь Егорова, Людмила Шоллар, Анатолий Вильтзак, Мария Дальбасин, Лидия Лопухова, Лидия Соколова, Леон Войциковский и Вера Савина – в то или иное время работали у Дягилева. Спектакли той поры также нередко затрагивали гемы и стили, ставшие популярными благодаря Русскому балету: «Бык на крыше» Жана Кокто (в английском переводе – «Бар не желающих делать ничего»), выступления «Летучей мыши» Никиты Балиева, испанской танцевальной труппы «Квадро фламенко» и даже «танцующие сильфы» «фантастического балета» Лой Фуллер. Этот список ни в коем случае не исчерпывает всех, кто в фарватере Дягилева последовал в Колизеум. Не включает он и многих артистов балета, кто выступал в других театрах, или на утренниках, или в иных зрелищных событиях, где танцу было отведено заметное место. И сюда не вошел отчет о длительных сезонах Анны Павловой, каждый из которых – и в 1920-м, и в 1921 годах – частично совпадал с появлением Дягилева в британской столице.

Балет действительно пустил корни в Лондоне, завоевывая широкую аудиторию, поддерживавшую Дягилева, в то время как старые эстеты, вроде Чарльза Рикеттса, скептически пожимали плечами по поводу нового модернистского репертуара труппы. Балет стал привычным развлечением, искусством, придающим изысканный аромат тесно обступившему его мюзик-холлу, на сцене, которую приходилось делить с наиболее любимыми в Англии артистами варьете. В годы, когда, как выразился один из корреспондентов, «Лондон пристрастился к [Русскому балету], как утка к воде», этот новый зритель также становился все более и более искушенным; свои знания он приобретал вместе с избранными, превращая очередь за билетами на галерку на дягилевские спектакли в собрания обучающихся танцу и балетоманов[927].