Русский экстрим. Саркастические заметки об особенностях национального возвращения и выживания

– Ну что ж, – не выпускал из рук бразды правления энергичный Петрович, – выпьем, мужики, за удачную охоту! Человек я, как знаете, конкретный. Как говорится, за двумя зайцами погонишься…

– От егеря по морде получишь! – угодливо подхватил верный Казик.

– Это точно! Ну, будем! – скомандовал Петрович.

– Будем!!!

Мужики влили в нутро бесцветную жидкость, дружно выдохнули, выпустив в серебряное небо клубы пара, и крякнули, довольные. Подобно утопающему, хватающемуся за последнюю соломинку и надеющемуся, что пока не все еще в жизни бесповоротно потеряно, Серега осторожно пригубил «минералку» в уже многократно жеванном до него стакане и разом помолодел. Да, праздник души только начинался! В пластиковых бутылках из-под воды хранился… чистый медицинский спирт!

– Ну, как наш тульский боржом?! – контролировал интригу Петрович. – Заборист?

А охотники разливали по второй. Я вспомнил утверждение одного моего старого знакомого, что в каждом российском городке или поселке все мужики делятся на три категории: алкаши, охотники и охотники и алкаши – одновременно. Причем последняя из указанных категорий самая многочисленная, чему и было свидетельством наше пиршество. Если бы мои спутники когда-нибудь слышали о философском понятии «эгрегор», то поняли бы, что были близки в этот момент к идеальному состоянию всеобщего, братского единения. Даже суровый Толян несколько примирился с действительностью. Все дружно выпили еще, и понеслись-поехали дежурные охотничьи рассказы.

Судя по всему, особым авторитетом у стрелков пользовался кряжистый человечек с рябым лицом, к которому мужики уважительно обращались «дядя Коля». Оказывается, это он поразил двух косуль из заваленных четырех. Мой братан с его роскошным «браунингом» брезгливо косился на громобой дяди Коли, вероятнее всего, привезенный его далеким предком с англо-бурской войны, в которой тот участвовал в числе русских добровольцев, и тихо завидовал удачливости неказистого друга-соперника.

– Значится, так… – протяжно начал дядя Коля, щедро пересыпая нелитературный язык и вовсе невоспроизводимой лексикой. – Приехали к нам вдругорядь гости из Москвы, ну, прямо как сейчас. Повели мы их на лося, вон туда – к речке… Петрович нас с Васьком выставил в ивняке, а рядом поставил одного из московских. Все как обычно…

Стараясь не отставать от других, я уписывал за обе щеки колбасу с ледяной и от этого кажущейся еще более хрустящей квашеной капустой и на какое-то время потерял нить тягучего повествования дяди Коли. Очнулся я только тогда, когда охотничий авторитет подошел к развязке драмы:

– Пацаны погнали лося в нашу сторону, а мы вдруг видим в ельнике на горке серый мех. Волчара! Не может быть!.. Я Ваську сказал: «Не стреляй! Подождем…» И тут слышу рядом выстрел, это московский пальнул. Когда гон затих, мы поднялись наверх, а там он, козел, и лежит.

– Какой козел? – скромно уточнил заметно осоловевший Серега.

– Московский, – отрезал дядя Коля, – сказали, что профессор какой-то известный. Так вот: его же собственный товарищ врубил ему прямо в лобешник, наповал! Дело в том, что он, козел, волчью шапку на охоту надел…

На миг воцарилась тишина.

– Да, мужики! Чего только на охоте не случается… Хорошо, что хоть не губернатора грохнули, – подчеркнуто игриво обратился к своей пастве Петрович, косящийся на нас и явно не знающий, как свести рассказ тульского преемника буров к невинной шутке.

И тут я заметил, что все осуждающе смотрят на Сережу, на голове которого красовалась неплохая пыжиковая ушанка. Сереге, несмотря на спирт и запоздалую реанимацию, явно стало не по себе. Бочком-бочком он спрятался за меня и просопел в мое ухо:

– С меня, блин, этого бардака с двустволками хватит! Я больше никуда – ни-ни! Буду в машине сидеть…

– Давайте, хлопцы, по последней – и на работу! – был четок командир Петрович, не пивший с остальными и остававшийся совершенно трезвым.

Все было выполнено по команде: раз – еще один тост за охоту, два – закуска, три – добытчики стали собираться опять пойти в бескрайние снега…

И тут на просеке показалась длинная череда автомобилей.

– Елки-палки, гнезда белкины! В нашем полку ваххабитов прибыло! – охнул Петрович. – Никак Аркадий Николаевич самолично пожаловали?!..

Невероятно, но факт: в глазах матерого егеря нарисовался ужас. Тульская область велика, но отступать Петровичу видно, было некуда.

Происходило же, судя по всему, нечто непредвиденное: из здоровенных машин-вездеходов высыпало горохом мужиков тридцать с карабинами наперевес. Возглавляли их могучий, поджарый старик с явно искусственным, плохо сделанным стеклянным глазом и толстая краснолицая женщина, плотно запакованная в новенькую форму спецназа. Решительно пожав нам всем руки, «стеклянный» дед и спецназовка по праву старых знакомых троекратно расцеловались с Петровичем и властно отвели его в сторону.

– Понял, нет? – вполголоса сказал мне Толян. – Это же конкурирующая фирма!