Русский экстрим. Саркастические заметки об особенностях национального возвращения и выживания

И правда: параллельно с нашим столиком стремительно накрывалась целая «поляна». Новоприбывшие достали из машин благоухающее мясо на ребрышках, соленья-коренья, копчености и паштеты… Волшебно выросли бочечки молдавского вина и ящик водки. Чувствовалось, что компания эта была давно спетая и крепко спитая. Тосты с пулеметной скоростью следовали один за другим. Судя по количеству выпитого, охота у этих ребят обещала быть весьма плодотворной.

– Не боись, Лексеич! – заискивающе обратился к Толяну егерь, по-дворняжьи, снизу вверх, заглядывая братану в глаза. – Зверья в лесу на всех хватит. Без проблем: я вас с этими городскими расставлю подальше друг от друга.

Он едва заметно кивнул на «конкурирующую фирму» и развел руками: дескать, обстоятельства сильнее нас. Нам не оставалось ничего иного, как смириться с реалиями и строго выполнять указания.

После переезда речки мы оставили Слона на меже у начала поля и заняли стратегическую позицию рядом с купой тощих березок.

– На этот раз ты свой «манлихер» продуешь! – многозначительно пообещал Петрович Толяну. – Без вариантов! Тут кабаны косяком реально снуют…

– Ну-ну… – скептически процедил Толян, почти потерявший доверие к велеречивому Петровичу. А я заученно опустился на корточки и приготовился скучать. Мне до остроты стало ясно, какие эмоции испытывает российский солдат в карауле: и спать до смерти хочется, и родину искренне жалко.

Вдруг вдалеке загоготали неутомимые загонщики. Все ближе и ближе! Братан встрепенулся и напрягся, как рысь перед броском.

Неожиданно сбоку, слева, вырвался на поле быстрый, черный силуэт! Он было заметался слегка по снегам, а потом зачертил стрелой по полю, слившемуся с молочного цвета небом.

Толян вскинул свой «браунинг», прицелился – раздался резкий, сухой звук, словно бичом щелкнули: осечка! Братан обалдел от такого подвоха: ну и дела! Передернул затвор, вновь нажал курок – и опять треск: осечка! Глаза у Толяна мигом вспухли и стали большими и круглыми, как у филина:

– Уходит, сука! Кабан уходит!..

Только когда зверь превратился на горизонте в маленькую чаинку, плавающую в студеном молоке, Толян изловчился выстрелить. В хвост! Впустую. По воробьям.

Братан был в трансе. Я боялся, что он разобьет винтовку о первый попавшийся пень, но стрелок, казалось, потерял последний интерес к жизни.

– Нет, такого не бывает, – только причитал он. – Лажа жуткая! Такого не бывает…

Рядом с нами в компании двух загонщиков показался из-за деревьев Юра. А зря! Ибо теперь у братана появилась жертва. Он накинулся на водителя, как ворон на кровь:

– Ты что молчал?! Что не стрелял?.. Кабана упустили!

Юра в ответ только еще больше насупился, не поднимая глаз от земли. А Толян не унимался:

– Ты же видел его! Почему не бил?!

У водителя желваки на скулах заиграли:

– Не бил, потому что не видел!..

Это показалось нам совершенно невероятным: зверь пробежал ближе к Юре, чем к нам. Здесь было что-то не то.

– Как не видел?! Ослеп, что ли? – ушам своим не поверил Толян.

А Юра, улучив момент, когда егеря немного отошли от нас, прошипел со свистом:

– Вы что?! Опозориться хотите?! Чтобы больше никто с вами на охоту не ходил?

– ?!.

– Это же был Баркас!

– Какой Баркас? – притупел братан.

– Собака егерская! Вы едва собаку Петровича не грохнули.

Анатолий перекрестился:

– Господи помилуй! Спас от греха!.. Ну, блин, дела! Едва барбоса жизни не лишил… Да и сраму не оберешься!

Я представил, как пуля из «браунинга» поражает милую лаечку только час назад трогательно лизавшую меня, и мне стало не по себе. Нет, охотничьи страсти не моя чашка кофе!..

Однако расслабляться не приходилось. Покой нам только снился.

Вжик! – над моей головой чиркнула пуля и сбила ветку с соседнего дерева. Фьюить! – прожужжала совсем рядом другая и впилась в осину…

Мы дружно присели.

– Война и немцы! – ахнул Толян. – Зуб даю, это – конкурирующая фирма…

Братан был прав.

Из рощицы вырвалось стадо разгоряченных «городских», беспорядочно стрелявших на ходу в сторону горизонта. Впереди всех несся лосем сухопарый дед со стеклянным глазом. Если бы под ним была лошадь, он бы походил на всадника Апокалипсиса. Замыкала расстрельную команду раскрасневшаяся «спецназовка», катящаяся кубарем по заснеженным кочкам, но не отстающая от спутников. Грохот, ругань, топот ног!.. Если бы не пули, летящие на все четыре стороны, можно было бы подумать, что это кучка истомившихся по физической нагрузке и острым ощущениям чиновников и технократов, которые выбрались на природу, чтобы поиграть «стенка на стенку» в безобидный, скаутский пэйнт-болл.

Но пули были самыми что ни на есть настоящими.

– Ложись! – скомандовал братан и присел, прикрыв руками голову.