Русский Хоррор

В конечном итоге кропотливая работа над качеством взяла своё. Максимальное приближение к гоголевской идее не дало фильму отойти от жанра – и «Вий» был снят как хоррор. В результате хоррор-сцены фильма производят впечатление на зрителя даже сегодня, спустя пятьдесят лет после съемок.

К визуальной простоте можно отнести лишь первый жуткий эпизод, когда Хома Брут сталкивается с ведьмой-старухой. Её полет на бурсаке сейчас выглядит как простейшая комбинированная съемка. Но примечательно, что в сцене не видна планка, на которой сидели актеры Л. Куравлев и сыгравший ведьму Н. Кутузов. Это говорит о высоком уровне монтажа. Особенно в сравнении с рядом поздних технологичных фильмов, включая голливудские, где заметны тросы, помогавшие героям «летать по воздуху».

Отметим, что творчески далёкий от зарубежных хоррор-приемов режиссёр своеобразно работает со скримерами в эпизоде, когда Хома в первую ночь готовится к чтению молитв, зажигая в церкви свечи. Еще нет никаких монстров и восстания из гроба панночки, а режиссер многократно дергает зрителя неуклюжестью бурсака, который то внезапно громыхнет чем-то, то заденет что-то. Громкие и отрывистые звуки взвинчивают нервозность Хомы, она передается зрителю. И последний, даже не зная сюжета, чувствует страх. Отметим, что все эти эффекты – не закадровое аудио-сопровождение. Наоборот, тревожные звуки рождаются в органичной для них среде. А значит, советский режиссёр использовал страшный потенциал сцены, заложенный в ней самой – без сторонних эффектов.

Особенно жутко смотрится «вырастание» панночки из гроба. Восставшая Н. Варлей пугает непрерывным нахождением в кадре, хотя её домовина крутится вокруг Хомы, оставаясь неподвижной перед зрителем. Такая операторская работа производит неизгладимый эффект. Где вы видели монстра, который двигается вокруг вас – зрителя – и, при этом, даже не поворачивается вокруг? Технические приёмы в «Вие» безупречны: круговой пролет камеры и жуткий саундтрек синхронно нагоняют страх от мертвеца, таранящего незримый барьер гробом.

Благодаря подобным эффектам фильм стал одним из лидеров отечественного проката. В скором времени его купили для домашней демонстрации многие страны, включая Францию и США.

Именно пресса Соединенных Штатов назвала «Вия» первым фильмов ужасов, снятым в СССР. Тем самым за рубежом признали его четкую жанровую принадлежность, подчеркнув высокое мастерство постановки. Многие отечественные зрители по несколько раз смотрели фильм в кинотеатре, а впоследствии неоднократно и по телевизору. Сам факт кассовости подобной картины обозначил большой спрос советской публики на «страшное кино», пусть она и позиционировалась как сказка и экранизация классики. Но советский зритель честно и откровенно выразил желание испытывать острые ощущения.

По сути, успех «Вия» обнажил культурный запрос людей той эпохи на страшное. Благодаря чему хоррор вышел из сковывающих границ сказки. И произошло это с помощью мультика.

Мрак советского мультика

Идейно контролируя кино, советская цензура упустила из виду мультипликацию. Тяготеющие к жанру режиссёры вынужденно обратились именно к ней. Так появились художественно смелые произведения с хоррор-элементами. Но был ли ужас главным, к чему стремились советские мультипликаторы? И насколько страх в их работах вписывался в идею детского мультика?

Ответим прямо. Не вписывался вообще. В пятидесятые-шестидесятые годы выходили мультфильмы, которые соответствовали основной идее социалистического искусства. Если сюжет выстраивался вокруг борьбы абстрактного добра со злом, то последнее имело конкретные черты и проявлялось в виде негативного героя: алчного и жаждущего капиталистической власти над людьми. Конечно, подобные мультфильмы соответствовали ценностям социалистического искусства. Но в них не было ничего от жанра. И, чем ближе режиссёры приближались к последнему, тем дальше отходили от принятых цензурой лекал. Пример «Вия» это подтверждает.

Желая не нарушать установленных границ, мультипликаторы продолжали работать с формой привычной детям сказки. Но, чтобы скрыть посыл, далёкий от социалистической морали, они подавали сказку в виде притчи. Благодаря чему изображали Зло завуалировано и не стеснялись в методах изображения, даже если те выглядели мрачно. В результате, сказка-притча с темным визуальным рядом казалась жутковато-сюрреалистичной. Стилистически это приближало её к триллеру. Яркий пример тому – работы А. Хржановского, которые наполнены гротескными образами и жутковатым символизмом.

Показательным мультфильмом А. Хржановского служит «Жил-был Козявин». Выпущенный в 1966 году, он стал буквальным Рубиконом в отечественной культуре. Это первое в советской анимации творение, напоминающее сюрреалистический кошмар. С мультфильма Хражновского начался период жути в советской мультипликации. Используя в изображении сюрреалистические приёмы, она стала отходить от сказочного сюжета и тем самым вплотную приблизилась к притче. Таким образом, стала смысловой.