Русский Хоррор

В «Жил-был Козявин» сильна социальная тематика, что в следующих работах режиссера стала расплывчатой. Здесь очевидна ненависть к чиновничьему миру, вселенной людей-механизмов. Козявин и его окружение – «люди-винтики». В слепом служении инструкции человекоподобные «роботы» утратили лучшие черты, уподобив свои учреждения безостановочному конвейеру, по которому мечутся жертвы их произвола, без всякой надежды быть услышанными.

Служба Козявина состоит в том, что он одной рукой берет бумагу, а другой кому-то её передает. Режиссер изображает в жутких метафорах воплотившийся ад чиновничьего безумия.

Чуть позже А. Хржановский выпускает «Стеклянную гармонику» (1968). Она получает град неудовольствия от властей. Мультфильм запретили и положили на двадцать лет в ящик. По визуалу он действительно жутковат. Снять такую картину в начале брежневской эпохи требовало смелости.

Коснемся визуала мультфильма. Маленький городок без зелени, будто закатанный в серое полотнище бетона, из которого, как обрубки, торчат уродливо-нелепые здания. Столь же отвратны и жители городка. Его население похоже на кошмарных персонажей Босха, Брейгеля, Магритта, имеют черты животных и людей. Этот жуткий паноптикум боится безликого человека в котелке, что хранит странный город от любого вторжения извне.

В мультфильме Хржановского не следует искать христианских аллюзий, как некоторые пытались. Христа здесь заменяет искусство. Человек с гармоникой, в сущности, оно и есть. Касательно стража с котелком можно найти много аналогий: от государственного чиновника до жандарма с дубинкой.

Здесь проскальзывает интересный момент. Недавно мы назвали мультфильм и вышедшую из него мрачно-сюрреалистическую киносказку единственными формами, где можно было снять нечто жуткое. Но что, если страшный образ в мультике был не целью, а средством? Мультфильм о Козявине это подтверждает. И, снятый на социальную тематику, он задаёт тон тенденции, которая раскрывает себя в 80-х годах.

В самом их начале советские эстонцы сняли «Большого Тылля». Это крайне жесткая сатира, играющая на конфликтах того времени. Как мультфильмы Хражновского, она вскрывает жуткий социальный подтекст, но максимально прямо, без иронических метафор. Мультфильм жесток и настолько кровав, что мрачные моменты в нём сложно отнести к сугубо жанровым приёмам. Происходящий на экране ужас подаётся в виде обычного сюжета, чья цель – не столько испугать зрителя, сколько ярко показать окружающую действительность. Словно происходящее на экране – не жанровое произведение, а метафора того, что есть. Конкретно, афганского конфликта, в котором участвовал СССР.

Желая быть злободневным, режиссер Рейн Раамар снял свой мрачный психотрип настолько кровавым, что тот был запрещен для показа по телевидению. Мультик демонстрировали лишь в кинотеатрах на закрытых показах, что для советской анимации было огромной редкостью. Вероятно, Раамар отдавал себе отчет, что его творение вынесут за рамки обычного показа, в пользу чего говорит история создания мультфильма.

В экранизации эстонского мифа о богатыре-великане хотели применить обычную рисовку. Но в итоге решили заменить визуал на сюрреалистический, сделав его пугающим и условно монохромным, с преобладанием красных, алых и агрессивно-багровых цветов. Такая неуютная гамма нагнетает тревогу. Отдельной жути нагоняют изображения уродцев с угловатыми, искаженными чертами лиц, напоминающие героев со средневековых гравюр. Страшные черты имеет также нечистый, что привёл на остров Тылля войско демонических уродцев. В сценах их сражения кровь льется рекой, а горы отрубленных конечностей иногда заслоняют самих дерущихся.

Стиль, в котором изображена битва, походит больше на западный, близкий эпическим кровопролитным сражениям, описанным Джоном Толкином и Робертом Говардом. Что объяснимо: Эстония, пусть даже ещё советская, имела более тесную связь с европейской культурой, чем с русской. В восприятии советского человека «Большой Тылль» может вызвать ностальгическое чувство по эпохе, когда авторы с оглядкой пробовали на вкус запретный жанр. Но, как показывает опыт, жанр в 60-х и, частично, в 80-х годах был условной формой, через которую режиссёры высказывались о социальных проблемах того времени. Первая картина Раамара это подтверждает.

Во второй своей картине эстонец повторяет опыт советских режиссёров, ранее снимавших в мрачном стиле. Он готовит жуткий мультик в форме притчи – «Ад» (1983). В мультфильме нет истории как таковой. Но есть гротескные образы: вечерний ресторан, уроды-посетители, отвратительные на вид мужчины и пошлые женщины с вульгарно прорисованными физиологическими отличиями. Разврат, пороки, зависимости, людские слабости, пьянство – и пассивность перед тем, кто играет на дудке парализуя волю.