Русский Хоррор

Острых эффектов в картине Пестрака действительно много. Но они не имеют смысловой наполняющей, что столь характерна советскому жанровому кино. Поэтому «Заклятие…» – сугубо развлекательная лента, призванная пощекотать зрителю нервы. Как, в прочем, это и принято на Западе, где снимался фильм. Что касается конкретно советского киноопыта в жанре, то он – первая снятая при участии СССР картина, где змеи использовались для страха. Ранее у нас выходили «Берегись! Змеи!» (1979 г.) и «Змеелов» (1985). Но то были детективы, где пресмыкающиеся служили метафорой преступников и появлялись в кадре номинально.

Следующим советским ужастиком про животных оказались «Псы» (1989) Д. Светозарова. Фильм рассказывал о последствиях катаклизма, в результате которого в одном южном городе случилась засуха. Исчезла вода, зачахли растения, местность превратилось в пустыню. Но на смену ушедшим людям пришли бродячие псы. А далее на подступах к мертвому городу стали находить растерзанные трупы случайно забредших «туристов». И правительство сформировало специальный отряд из стрелков, обязавшихся перебить всех собак-людоедов.

Совокупный облик членов санитарно-карательной группы, фактически есть не что иное, как символ морально несовершенной среды, которая их взрастила. Причем нельзя сказать, что этот отряд – сборище изначально отпетых подонков. Здесь каждый из охотников по отдельности – духовный мертвец, чьи лучшие качества давно сгнили. Эти стрелки участвуют в живодерской миссии отнюдь не по зову сердца к борьбе с людоедами, и даже не по приказу государства, а за деньги – 80 рублей за шкуру каждой убитой собаки. Сафари кажется соблазнительным еще и потому, что в опустевшем городе остались вещи ушедших жителей, годные для воровства. Собаки же опасны только для безоружных людей. Вроде бы всё просто. Но в процессе просмотра приходится думать, не съедут ли с катушек стрелки, пока будут «мочить» одичавших «друзей человека».

«Псы» – не фильм ужасов по сути своей, а депрессивная драма о чудовищной людской сущности, взращиваемой травмирующей личность средой. Без чрезмерной критики «Псы» показывают, что жизнь в Союзе была неидеальна и могла породить маргиналов, преступавших нравственные законы. Конечно, этот факт отрицался в СССР. Согласно пропаганде, психопаты, извращенцы и серийные убийцы существовали только на «гнилом Западе». Но, как показывает опыт, темная сторона человеческой жизни пользовалась интересом советских зрителей.

Начинаясь как социальная «чернуха», к финалу «Псы» превращаются в иррациональный кошмар, когда бесконечное созерцание насилия, крови, грязи, трупов животных и людей давят на психику. А после финальных титров в ушах зрителя продолжает стоять собачий вой, причем не злобно-воинственный, а болезненно-жалостливый, испускаемый псами, когда пули рвут их тела. Пожалуй, единственным позитивным моментом фильма неожиданно становится последняя запись в финальных титрах: «Во время съемок ни одно животное не пострадало».

При желании, в картине Светозарова можно найти социальный подтекст. Если он присутствует, то ориентирован уже не на политическую, а на культурную повестку. В любом случае, он взывает к гуманным ценностям зрителей так же, как «Будет ласковый дождь» Тухоляджаева, но делает это эффектнее за счет большей концентрации жанрового элемента.

Через год русской зоохоррор обогатился образчиком, чья жанровость, как у мультфильма Туляходжаева, упиралась исключительно в визуал. Но так же, как «Псы» давали фору брэдберевской экранизации концентрацией жути, так новый мультфильм о страшном животном превосходил «Псов» эффектом, который производит своим типично-жанровым визуалом, призванным напугать. «Медведь – липовая нога» (1990) (выделяется из общего ряда главы, не отдать ли его в предыдущую?) Д. Наумова вышел спустя год после работы Светозарова. Для того времени он был крайне необычной зарисовкой. Несмотря на то, что картина выстраивается вокруг знакомых русскому зрителю образов избы, старика со старухой и ребёнка, она даже сейчас смотрится как сюрреалистическая жуть. Тем не менее, персонажи мультика не кажутся представителями злых сил. Хотя и выглядят несколько инфернально.

У «Медведя – липовой ноги» действительно пугающая визуальная сторона. Она исполнена в стиле теневой марионетки так, что картинка способна пощекотать зрительские нервы. С самого начала мы видим белесый, мутный фон, оттеняющий мрачные фигуры героев; замечаем их пустые глазницы, которые светятся недобрым светом; не отводим взгляда от жутковатых часов с кукушкой, что при приближении медведя к домику угрожающе бьют. Звуковое сопровождение целиком состоит из скрипов и шорохов. Такие эффекты создают нужный саспенс. Важно, что тревога создается не только визуальной и звуковой частями. Она создается комплексом жанровых приемов. И во многом зависит от на первый взгляд сумбурного сюжета. Саспенс зашкаливает именно в ожидании чего-то необратимого, страшного, чем и оказывается вломившийся в домик стариков одноногий медведь.