Русский Хоррор

Никакая критика однозначно не скажет – в каком контексте прочесть здесь образ медведя. Тотемное животное? Некое божество, принявшее подобный облик? Или злой дух, пришедший украсть ребёнка? Понятно, что Наумов снял мультфильм по фольклорному мотиву о воровстве детей, который отражен в одноименной народной сказке. Мотив виден по тому, как вломившийся в дом медведь никого не съедает и, вопреки ожиданиям, бросается к люльке с ребёнком – словно нарочно явился на детский плач. Трактовок у этой истории может быть много. Отметим, что так происходит благодаря открытому финалу. Он допускает массу возможностей в понимании дальнейших событий, что может произвести впечатление не зрителей, любящих думать над событиями за кадром. Так что, «Медведь – липовая нога» снят полностью в русле жанра. Более того, он пугает своей недосказанностью, которая держит в напряжении сильнее привычных, выскакивающих из кадра страшилок.

Техника советского триллера

Страх перед животными в советском кино был приемлемой формой страха как такового. До свободного изображения на экране чего-то откровенно пугающего доходили не все режиссеры. И, положа руку на сердце, не каждый хотел по-настоящему стращать своих зрителей: зачастую киноделы ограничивались желанием просто внушить тревогу аудитории. В фильмах, рассчитанных на такую цель, саспенс играл немалую роль, однако подчинялся рамкам триллера, а не классического хоррора. Наиболее же привычной советскому зрителю формой «не-пугающего» напряжения был детектив, где тревога сводилась к мысли, что убийца все время находится рядом.

Максимально сильно эффект такого напряжения развили в картине «Отель «У погибшего альпиниста»» (1979). В картине явственно видна иностранная манера напряженного кино. Конфликт в нём взвинчен и производит эффект во многом из-за простоты. В нём нет идеологической трактовки Зла как врага коммунистических идеалов. Зрителю показаны лишь несколько людей в закрытом помещении – и труп. А ситуация проверяет героев на психологическую устойчивость. Набор подобных вводных проявляется с первых минут просмотра. С них же дает о себе знать и жанровость фильма.

Начинается всё с широких планов, подолгу не меняющихся в кадре. Большая картинка засасывает зрителя в мир за экраном, где ему с первых минут показывают задумчивое лицо гл. героя. Подобные планы и обеспокоенность человека в кадре рождают тревогу, что усиливается тревожной музыкой. И в довершение укрепляется напряженной фразой мужчины: «Правильно ли я тогда сделал?!» Такие слова моментально погружают нас в давнишнее происшествие, о котором, со слов героя, теперь никто не знает.

Фильм раскрывает свою триллерную начинку ещё до завязки сюжета. Когда последний развивается, то укрепляет нависшую тревогу действием, напоминая мрачный сюрреализм. Долгая выдержка молчаливого плана по-прежнему сгущает атмосферу, но тревожная музыка слышна уже не только за кадром. Она звучит при резком изменении плана, припечатывая картинку к формату, который та изменила и становится, таким образом, частью кадра. Это производит сильно впечатление.

Режиссер Кроманов на удивление хорошо чувствовал суть триллера как напрягающего и пугающего жанра. Фильм притягивает к экрану. Заставляет смотреть, не отрываясь, чтобы разгадать сыплющиеся загадки. Отметим, что у них нет потустороннего характера. Наоборот, каждая упирается в детективную канву. Главная интрига типа «кто герой, а кто подлец», как и ответ на вопрос «что вообще происходит?» крепко выдерживаются до развязки. Если зритель в полном неведении о сути произведения Стругацких, то вряд ли разгадает авторский замысел, пока его не преподнесут на блюдечке.

Саспенс в «Отеле «У погибшего альпиниста»» на высоком уровне. Сюжетные приёмы, благодаря которым держится напряжение, оправданы опытом других режиссёров. Например, С. Говорухин снял по такому принципу «Десять негритят» (1989). В его фильме присутствует такой же заселенный незнакомцами дом, откуда невозможно уйти по собственному велению – и таинственный убийца, находящийся поблизости.

Конечно, увлекательность и мощь «Отеля…» – также заслуга Стругацких, написавших сценарий по своему произведению. Однако многие поклонники романа братьев-авторов с неудовольствием отметили, что в фильме исчезли все юмористические элементы оригинального произведения. Но здесь нельзя винить режиссёра Г. Кроманова. Стругацкие написали сценарий, отличный от их же первоисточника – и фильм снимался с буквального благословения авторов. Причём через вырезание бывших в книге юмористических моментов он был подогнан к рамкам жанра. В результате чего мы получили крепкий триллер.