Русский Хоррор

В основе истории – фантастическая трагедия, произошедшая с экипажем сверхсовременной буржуазной субмарины «Архелон». Лодка, начиненная боеголовками, отправляется на патрулирование в заданном квадранте. Отбытие смертоносного корабля сопровождается информационным освещением, когда журналисты с упоением рассказывают об «Архелоне» как о гарантии мира и главном оружии в борьбе с внешними врагами: в случае применения баллистических ракет, находящихся на борту, противник будет просто стерт с лица земли.

Фильм начинается как потенциальный милитаристский боевик, от которого публика ждет эффектных морских сражений и обязательного итогового поражения «Архелона», ведь, по сути, ее экипаж – отрицательные персонажи, и армия Советского Союза должна показать им «кузькину мать». На самом же деле картина быстро переходит в другую жанровую категорию, где проявятся как внезапные художественные достоинства, так и существенные недостатки.

Еще до явного воплощения «триллерной» направленности фильм удивляет своей вульгарной разнузданностью. Вместо того, чтобы нести боевое дежурство, экипаж придается музыкально-эротическим развлечениям с участием женщины легкого поведения, беспрепятственно попавшей на борт. Конечно, это неприкрытый камень в огород «проклятых капиталистов» и намек на то, что безделье на военной службе для них в порядке вещей. В таком посыле видна направленность сугубо на взрослую аудиторию.

Но фильм не о «клубничке». В одной из сцен мы узнаем, что подводники охвачены таинственной болезнью, которая не убивает, но уродует внешний вид и разрушает разум. Высшее командование решает, что легче и дешевле закрыть глаза, чем пытаться спасать. Командир субмарины Рейфлинт получает приказ – либо самоизолироваться на близлежащем острове, либо продолжать поход как ни в чем не бывало, а за это в итоге получить двойное жалование, когда лекарство будет найдено (если будет). Рейфлинт советуется с экипажем, и в результате лодка продолжает выполнять первоначальную задачу.

Далее публика наблюдает злоключения боевого «летучего голландца», представляющие симбиоз фильма-катастрофы и триллера с родными ему элементами хоррора. Моряки медленно, но верно сходят с ума, мутируя в бронзоватых полузомоби, а командир дает команду топить все попадающиеся на пути суда, одновременно подумывая о том, чтобы вообще уничтожить планету Земля, выпустив ракеты. Снято всё это в хаотичном стиле. Несколько раз подряд время ускоряется и зритель с удивлением узнает, что «Архелон» в море уже не дни и даже не месяцы. С одной стороны, такая манера повествования направлена на атмосферу безысходности, когда экипаж уже сам не понимает – сколько месяцев или лет находится в плавании, но, с другой стороны, и зритель теряет нить повествования, так как начинает казаться, что просто смотришь набор бессвязных зарисовок из бесконечно-бессмысленного существования «Архелона».

В фильме есть пара действительно жутких сцен. Это встреча с экипажем прибывшего на подлодку с Большой земли военного медика и нападение зараженных моряков на круизный лайнер. Наиболее драматический момент – в жутких размышлениях командира Рейфлинта о правильности вынесения смертного приговора человечеству. Вследствие этого действие перемежается «умными» речами о бренности бытия, массовыми убийствами посредством торпедных атак и демонстрацией злодеев, мало походящих на людей.

При этом фильму не хватает стройности повествования и стиля. Здесь явно сказалось отсутствие у режиссера опыта по съемке мультижанровых картин. Из-за чего не получилось создать серьёзный и одновременно страшный продукт с хоррорной атрибутикой. Поэтому «Крик дельфина» можно назвать художественно-провальным, но, тем не менее, новаторски примечательным триллером о военных-зомби. К сожалению, тематически новаторский советский триллер не избежал повестки дня. Приблизившись по форме к развлекательному кино, он остался простой агиткой без серьёзного смысла. Хотя в техническом плане он уже не зависит от советской привязки к сюжету и работает непосредственно на хоррор-эффект.

Экзистенциальные драмы с хоррор-элементами

Однако нельзя сказать, что советское темное кино порвало со смыслом. Кроме эффектных, рассчитанных на массового зрителя, картинок снимались ленты, сложные по психологическому накалу. В какой-то степени еще сохранялась связь с советским эталоном фильма как смыслового произведения. Правда, жанра это касалось постольку поскольку. Мрачное кино получало смысловую наполняющую, будучи экранизацией классических литературных произведений. Но был и отход от жестких канонов. Режиссеры не зависели от конъюктуры – и могли снимать под личным видением, не привязывая экранизацию к идеологическим ориентирам, сохраняя при этом смысл.