Русский Хоррор

Но социальная тематика стала для жанра лазейкой. Когда кино превратилось в развлечение и начало утрачивать связь с серьёзным художественным смыслом, нужно было освоить формат, что мог так же привлечь внимание зрителя яркой картинкой и не скатится до откровенно шоковой «чернухи». В результате, злоба дня оказалась выходом, так как позволяла говорить о значимых темах через съемку наболевших зрителю реалий.

Учитывая реалии перестройки, снять жанровый фильм без художественных перегибов было сложно. Но более-менее возможно, если речь шла о картине про маньяка. О нём как раз повествовал «Сатана» (1990) В. Аристова. Отметим, что эта история по форме и замыслу не совсем канонична маньячной теме. Во-первых, перед нами – не напряжённый триллер, где полиция ловит убийцу. Во-вторых, преступник – не главный герой. В фильме много действующих лиц, что ожесточены, как маньяк, и смотрят на жизнь цинично, как бы конкурируя с ним за главный негативный образ.

Однако в картине хватает каноничных элементов. На начальных минутах звучит тревожная музыка, и с первых кадров зритель видит пейзажи темных улиц, по которым маньяк преследует жертву. Сцена, знакомая вам по фильму о докторе Джекиле. Какое-то время спустя мы видим мужчину и девочку на велосипеде. Старший везет ребёнка за город, рассказывая о людях, погибших в местной окраине. Затем мужчина останавливается – и насмерть забивает девочку чем-то тяжёлым. Интересно, что зритель слышит только звуки ударов. Нам не видна сцена убийства. Камера останавливается на ребёнке только после того, как на его лбу появляется кровь. Конечно, в советском кино это была первая и последняя сцена с убийством ребенка. Впоследствии пресса печатала критику, где задавались вопросом, нужна ли зрителю такая реалистичность.

Как бы там ни было, сцена была беспрецедентной. Ещё больший шок зритель мог испытать от последующих эпизодов. В них убийца возвращается на дачу к деду. Там они спокойно говорят о смерти ребенка и планах, которые из нее следуют. В убийстве есть мотив. Поначалу может показаться, что герой – вовсе не маньяк, а преступник без патологических комплексов, и действует исключительно из корыстного желания получить выкуп за убитую девочку. Но впоследствии становится понятным, что главная цель – месть отвергнувшей женщине, матери ребенка.

Начинает проявляться уход от классического маньячного триллера, когда акцент фильма ставится не на личности убийцы, его комплексах и желаниях, а на том, как преступник проявляет себя в позднем советском обществе. Маньяк просто сливается с ним: помогает соседям по коммуналке, ходит в церковь на венчание друга, посещает его свадьбу в ресторане, где втайне от гостей насилует невесту. В таком поведении явственно видна цель Аристова социализировать убийцу. Режиссер играет на повестке начала 90-х годов, показывая разложение общества. Как отмечалось выше, в последнем нет положительных людей, а слитие убийцы с окружающими четко прослеживается в крике: «Я прозрачный!»

У преступника есть основания считать себя таким. С маньяком сидят за столом, выпивают, дают прикурить на выходе из ресторана, одалживают деньги, обещают помочь в делах новые знакомые люди. Знакомится же он с неизвестными, когда те раскрывают свою гнилую сущность, оскорбляя сидящих рядом за столом евреев и грузин. Именно будучи уверенным во всеобщей порочности, герой не боится наказания. Он осведомлен и о пороках женщины, чью дочь убил и, зная, что потерпевшая не захочет, чтобы в обществе прознали о её тайнах, не боится жалобы в милицию. И уходит без подозрений.

В момент «освобождения» маньяка из среды потерпевших и подельников снова звучит музыка. Второй раз за весь фильм. Становится понятно, что фоновое сопровождение картины – это обрамление, а не сгущающий краски жанровый элемент. Как было сказано выше, бессмысленно сгущать их дополнительными художественными методами в фильме на социальную тему. Возможно, именно за «не-художественность» «Сатана» получил приз Берлинского кинофестиваля.

Отметим, что в основе фильма изначально лежал сценарий одного из братьев Вайнеров, но позже на основе сценария было поставлено две разных картины. Вторым после «Сатаны» Аристова оказался «Нелюдь, или в раю запрещена охота» (1990) Ю. Иванчука. Конечно, были суды и разбирательства, но злободневная картина Аристова в перестроечном кино срезонировала сильней.

Намного дальше от жанра ушла снятая на ту же социальную тематику «Нога» (1991) Н. Тягунова. Картина повествует о солдате-афганце, что в зоне боевых действий потерял конечность. В силу обстоятельств последняя была оставлена на вражеской земле. Реабилитируясь в госпитале, раненый бредит утраченной ногой. Чувствует фантомную боль, видит свою конечность во снах и говорит с галлюцинациями в виде товарищей, которых просит прийти на место ранения, чтобы откопать ногу и, прикончив её, похоронить заново. «Мою ногу закопали живой. Убей ее!» – взывает герой к фантому погибшего друга.