Русский код. Беседы с героями современной культуры

Надо ли говорить, что экспертиза в искусстве – вещь субъективная, не имеющая четких критериев. Стоит только почитать отзывы выдающихся деятелей культуры о других выдающихся деятелях культуры, например Толстого о Шекспире, чтобы убедиться в субъективизме оценок. Но все-таки вплоть до нашего времени можно было говорить о школах и согласованных, пусть и относительно, шкалах оценки и разбора художественных произведений.

Но к концу XX века, к оформлению информационного общества экспертиза, критика окончательно стали условием раскрутки, пиара, общественного признания и, наконец, как главной цели процесса, – продаваемости.

Премия «Оскар» – часто приводимый пример связи экспертизы и рынка. Не столько престиж, сколько «знак качества», способствующий успешной прокатной судьбе фильма. «Оскар» – премия, присуждаемая киноакадемией, в которую входит несколько тысяч профессиональных кинематографистов. Казалось бы, есть все основания доверять голосованию академиков. Однако и здесь идеология, а точнее, манипуляция, задавила профессиональные критерии. Это произошло в 2020 году, когда Академия ввела квоты на обязательное представительство в съемочных группах сексуальных меньшинств, женщин и афроамериканцев.

Ангажированность, принадлежность к определенным «тусовкам», патронат высокопоставленных чиновников определяют сегодня характер деятельности экспертов в России. При этом цель экспертизы проста: обеспечить продукцию конкретных деятелей культуры грантами и устойчивым бюджетным финансированием.

К сегодняшнему дню сформировалась линейка хедлайнеров, законодателей и лидеров «актуального искусства», с одной стороны, и патриотов-аутсайдеров – с другой. Тенденция, которая вплоть до начала СВО определяла мейнстрим отечественной культуры, вела четко по пути, которым идет Запад: тотальная бесовщина, культ меньшинств, полный отказ от традиционного понимания семьи. Эта тенденция на фоне СВО начала гнуться, но не рушиться. Позиции адептов либеральной идеологии по-прежнему сильны.

Здесь очень интересна роль инфлюэнсеров, которые сегодня могут выполнить рекламные функции, сравнимые с огромными маркетинговыми кампаниями. Многие из популярных блогеров готовы в своих телеграм-каналах рассказать о культурном событии, если за это будет заплачено. При этом их собственные взгляды, позиция, кредо решающей роли не играют. Стоимость кампаний, размещения информации у таких блогеров – миллионы рублей.

Сейчас очевидно: появление практически любой значительной информационной волны на любую тему – от анонса фильма до уничтожения репутации какого-либо человека – результат организованного заказа.

Информацию можно не только распространить, но и заблокировать. В 2021 году прямо во время демонстрации спектакля на сцене Большого театра погиб артист миманса. Легко было предположить, что такое событие станет информационным цунами – получит вал передач, публикаций в бульварной прессе, телепрограмм. Сюжет – невероятно перспективный для создателей скандальных и душераздирающих шоу: неудачливый артист, одинокий человек, всю жизнь отдавший Большому театру, раздавлен декорациями под аплодисменты и рев публики. Однако – полная тишина. Через некоторое время скупое заявление об ответственности «стрелочника» – и все. Как это можно объяснить? Только заказом на молчание.

Понимание этих процессов позволяет понять условия, в которых в современном мире осуществляется культурная политика. Она реализуется в системе интересов настолько турбулентной и неустойчивой, что не всегда удается просчитать интенции этой культурной политики. А иногда и сам факт наличия таковой. Как бы это резко ни звучало, но необходимо констатировать: на протяжении уже нескольких десятилетий культурная политика в России заключается в ее отсутствии. Если, конечно, под культурной политикой не подразумевать необходимость лояльно «подсветить» какие-то события, не имеющие прямого отношения к культурной повестке, например выборы, экономические или политические баталии. В стране практически отсутствует реальная культурология, отсутствуют институты репутаций, отсутствуют экспертиза и критика.

В этой ситуации роль информаторов о культурных событиях и строителей репутаций берут на себя желтая пресса, медиахолдинги-тяжеловесы с непрозрачной структурой собственников и множество анонимных каналов в социальных сетях. Как результат – страшная провинциализация, которая характерна для нашей сегодняшней современной культуры. Пожалуй, впервые за двести лет голос русских художников, русских писателей, русских композиторов, русских поэтов практически не слышен в мире. Пожалуй, впервые за двести лет в нашем искусстве нет мировых авторитетов, сравнимых с Достоевским, Чайковским, Чеховым, Дягилевым, Эйзенштейном или Бродским. Зато у нас много анонимных и не очень инфлюэнсеров.