Читаем Русский Мисопогон. Петр I, брадобритие и десять миллионов «московитов» полностью

И как к тебе ся наша, великого государя, грамота придет, и ты бы б[1259] по прежнему и по сему нашему, великого государя, указу в Ряску царедворцем и всяких чинов служилым, и приказным, и посадцким людем, и церковным причетником наш, великого государя, указ велел сказать всем, и кликать (Л. 2) по многие торговые дни биричем, и по градцким воротам с сего нашего, великого государя, указу велел прибить писма, и у тех писем во всех градцких воротах поставить целовалников – людей добрых, ис какова чину пригож, за кресны[м] целованием, дав им ящики за с[вое]ю печатью; и велел тем целовалником наш, великого государя, указ сказывать, а с уездных крестьян збирать по две деньги во всех воротех, как хто ни пойдет в город и за город, ни наровя никому ни для чего; учинил тем зборным денгам приходные книги, и те деньги присылал к Москве в Приказ земских дел погодно; а царедворцом и всяких чинов служилым и приказным людем сказал наш, великого государя, указ, чтоб они бороды и усы брили, а буде кто бород и усов брить не похотят, а похотят ходить з бородами и с усами, и с тех имать (ымать на Москве[1260]): с царедворцов, и з дворовых, и з городовых, и всяких чинов служилых и приказных людей – по штидесят рублев с человека; средние и меншие статьи, которые платят десятые деньги менши ста рублев, с торговых и с посадцких людей – по штидесят рублев; третье статьи с посадцких же, и з боярских людей, и с ямщиков, и с ызвощиков, (Л. 2 об.) и с церковных причетников, кроме попов и дьяконов – по тритцети рублев с человека на год. И те б люди для знаков и платежу денег[1261] приезжали к Москве и явились в Приказе земских дел; а что по сему нашему, великого государя, указу учинен[о] будет, о том к нам, великому государю, писал, а отписку велел подать в Приказе земских дел столнику нашему Ивану Ивановичю Бутурлину с товарыщи. А которые люди учинятца непослушны, бород и усов брить не похотят, и о тех писать к Москве в Приказ земских дел, хто имянем и какова чину учинился ослушен. А сю нашу, великого государя, грамоту в Ряску в приказной избе в записную книгу записать именно, и держать перед собою на столе, и у перемены вам друг другу отдавать с роспискою, чтоб то дело было[1262] никогда ни в забвении.

Писан на Москве лета 1705‐го марта в 3 день.

Пометы на л. 1: В Ряской столнику нашему и воеводе Федору Ефимовичю Козинскому / Сослать из Переславля Резанского с нарочным гонцом тотчас / [1705‐го году] марта в 20 день великого государя грамоту отдал пронской салдат Клемент Игнатьев сын Данилов / Ис приказу Земских дел о бородах[1263]Отвещал[1264]

Полистная скрепа: Дьяк Михайло Щербаков

Помета в конце документа: Смотрел Иван Тимофеев

РГАДА. Ф. 1154. Оп. 1. Д. 29. Л. 1 – 2 об. Подлинник. На л. 1 – фрагмент печати черного воска.

<p>Приложение № 15</p><p>1705 г. июля 4. – Подтвердительный указ о бородовой пошлине, подготовленный в Разрядном приказе для рассылки по городам</p>

(Л. 19) От великого государя царя и великого князя Петра Алексеевича всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержца в Белёв столнику нашему и воеводе Алексею Александровичю Юшкову.

Перейти на страницу:

Все книги серии Интеллектуальная история

Поэзия и полиция. Сеть коммуникаций в Париже XVIII века
Поэзия и полиция. Сеть коммуникаций в Париже XVIII века

Книга профессора Гарвардского университета Роберта Дарнтона «Поэзия и полиция» сочетает в себе приемы детективного расследования, исторического изыскания и теоретической рефлексии. Ее сюжет связан с вторичным распутыванием обстоятельств одного дела, однажды уже раскрытого парижской полицией. Речь идет о распространении весной 1749 года крамольных стихов, направленных против королевского двора и лично Людовика XV. Пытаясь выйти на автора, полиция отправила в Бастилию четырнадцать представителей образованного сословия – студентов, молодых священников и адвокатов. Реконструируя культурный контекст, стоящий за этими стихами, Роберт Дарнтон описывает злободневную, низовую и придворную, поэзию в качестве важного политического медиа, во многом определявшего то, что впоследствии станет называться «общественным мнением». Пытаясь – вслед за французскими сыщиками XVIII века – распутать цепочку распространения такого рода стихов, американский историк вскрывает роль устных коммуникаций и социальных сетей в эпоху, когда Старый режим уже изживал себя, а Интернет еще не был изобретен.

Роберт Дарнтон

Документальная литература
Под сводами Дворца правосудия. Семь юридических коллизий во Франции XVI века
Под сводами Дворца правосудия. Семь юридических коллизий во Франции XVI века

Французские адвокаты, судьи и университетские магистры оказались участниками семи рассматриваемых в книге конфликтов. Помимо восстановления их исторических и биографических обстоятельств на основе архивных источников, эти конфликты рассмотрены и как юридические коллизии, то есть как противоречия между компетенциями различных органов власти или между разными правовыми актами, регулирующими смежные отношения, и как казусы — запутанные случаи, требующие применения микроисторических методов исследования. Избранный ракурс позволяет взглянуть изнутри на важные исторические процессы: формирование абсолютистской идеологии, стремление унифицировать французское право, функционирование королевского правосудия и проведение судебно-административных реформ, распространение реформационных идей и вызванные этим религиозные войны, укрепление института продажи королевских должностей. Большое внимание уделено проблемам истории повседневности и истории семьи. Но главными остаются базовые вопросы обновленной социальной истории: социальные иерархии и социальная мобильность, степени свободы индивида и группы в определении своей судьбы, представления о том, как было устроено французское общество XVI века.

Павел Юрьевич Уваров

Юриспруденция / Образование и наука

Похожие книги

Казино изнутри
Казино изнутри

По сути своей, казино и честная игра — слова-синонимы. Но в силу непонятных причин, они пришли между собой в противоречие. И теперь простой обыватель, ни разу не перешагивавший порога официального игрового дома, считает, что в казино все подстроено, выиграть нельзя и что хозяева такого рода заведений готовы использовать все средства научно-технического прогресса, только бы не позволить посетителю уйти с деньгами. Возникает логичный вопрос: «Раз все подстроено, зачем туда люди ходят?» На что вам тут же парируют: «А где вы там людей-то видели? Одни жулики и бандиты!» И на этой радужной ноте разговор, как правило, заканчивается, ибо дальнейшая дискуссия становится просто бессмысленной.Автор не ставит целью разрушить мнение, что казино — это территория порока и разврата, место, где царит жажда наживы, где пороки вылезают из потаенных уголков души и сознания. Все это — было, есть и будет. И сколько бы ни развивалось общество, эти слова, к сожалению, всегда будут синонимами любого игорного заведения в нашей стране.

Аарон Бирман

Документальная литература