Русский Монпарнас. Парижская проза 1920–1930-х годов в контексте транснационального модернизма

Русским читателям произведения Гессе были знакомы в переводах, которые выходили в СССР до 1924 года, после чего его произведения замалчивались несколько десятилетий. Эмигрантам, разумеется, последующие сочинения Гессе были доступны в оригинале или в переводах на другие европейские языки. Особой точкой интеллектуального контакта между немецким писателем и русскими эмигрантами стал интерес Гессе к Достоевскому. Его статья «Размышления об “Идиоте” Достоевского» (1920) внесла вклад в дискуссии о противоречивости «русской души» – тема эта стала особенно популярна среди западной интеллигенции после революции. Гессе видел в Достоевском провозвестника хаоса, который скоро захлестнет европейскую цивилизацию, и это совпадало с представлениями многих в русской диаспоре, особенно писателей и критиков старшего поколения[470].

Работа Газданова над «Призраком Александра Вольфа» продолжалась с конца 1920-х, когда «Степной волк» был опубликован сначала в оригинале, а потом во французском переводе, и до 1946 года, когда вручение Гессе Нобелевской премии вызвало лавину откликов в европейской прессе. Доказать сознательную ориентацию Газданова на «Степного волка» на данном этапе не представляется возможным, однако в «Призраке» четко прослеживаются основные тематические, эстетические и философские линии немецкого романа.

Оба писателя, например, переосмыслили мотив двойника, представив его как последовательное деление личности на все более множественные ипостаси. Гарри Галлера терзает внутренний раскол на две, казалось бы, непримиримые половины: на человеческое существо с высокими духовными и интеллектуальными запросами, с одной стороны, и на животное начало, отраженное в «волчьей» метафоре, с другой. Животная составляющая Гарри не только вбирает в себя все низменные инстинкты, но и напоминает о том, что он «ведет жизнь волка-одиночки на обочине человеческой жизни»[471], притом что иногда его тянет к размеренному существованию солидного, незамысловатого бюргера. Болезненная раздвоенность Гарри выражена через целый набор других двойников (Гермина и, до определенной степени, Мария и Пабло – зеркальные отражения сложной личности Гарри; еще одну пару двойников можно усмотреть в друге детства Гарри Германе и его «реинкарнации» – андрогинной Гермине). Главная задача Гарри и одновременно урок, который он получает в Магическом театре, – отказаться от двойственного взгляда на реальность и изжить внутреннее раздвоение, осознав бесконечное многообразие личности как таковой.

Подобным же образом и нарратор из «Призрака Александра Вольфа» отчетливо отождествляется сразу с несколькими персонажами, которые отражают разные ипостаси его личности. Вообще, странное, иррациональное восприятие протагонистом собственной внутренней раздробленности и своего одновременного существования в различных «инкарнациях» – сквозной мотив прозы Газданова. В этом романе непосредственным двойником героя служит Александр Вольф, однако и Елена, в свою очередь, «играет роль женского двойника Вольфа»[472], а соответственно и нарратора. Тему двойника делает эксплицитной эпиграф к повести Вольфа, взятый из «Повести скалистых гор» Э. По («Beneath me lay my corpse with the arrow in my temple» – «Подо мной лежал мой труп со стрелою в виске»). Сам Вольф[473] становится «волком», то есть утрачивает ощущение «теплого и чувственного» человеческого мира, в результате опыта несостоявшейся смерти в степи. С тех пор, подобно Степному Волку Гессе, которого не оставляют мысли о «бритве», он живет как бы под знаком смерти, а в одной из черновых концовок романа кончает самоубийством.