Русский серебряный век: запоздавший ренессанс

Иными словами, художник, иллюстрирующий литературное произведение, является полноправным соавтором, а его иллюстрация должна быть живым диалогом художника с писателем. Таким образом, Дягилев утверждал самостоятельное, творческое начало в книжной графики. «Метод иллюстрационный в общем напоминает многими чертами метод критический. И иллюстрация и критика должны быть вполне независимы от произведения, к которому относятся. Они сами суть самостоятельное художественное творчество и, подобно тому, как критическая работа не растолковывает литературного произведения, а лишь освещает его индивидуальным взглядом критика, так и в процессе иллюстрирования центр тяжести должен быть всецело на стороне художника и его личных впечатлений»[169]. Этот взгляд на роль книжной графики был радикально новым по сравнению с взглядами и художественной практикой XIX века.

Вместе с тем, в своих взглядах на книжную графику Дягилев опирался на передовой опыт западного искусства. Не случайно, он апеллирует, прежде всего, к графике модерна, опирающейся на выразительность линейного рисунка и сопоставления белого и черного. «Иллюстрация, – писал Дягилев, – печатается (большей частью) без красок, и потому эффект должен быть рассчитан исключительно на blanc et noir. Ясно, значит, что первым условием является безупречный, точный, оригинальный и занимательный рисунок. В этом отношении иллюстрация штриховая, то есть исполненная раздельными ясными линиями, имеет много преимуществ; недаром в Европе за последнее время она встречается на каждом шагу, и лучшие вещи Бердслея, Лепэра, Веренскиольда, Валлонтона сделаны таким способом»[170].

Надо отдать должное, “Мир искусства” превратился в лабораторию, где критически изучался опыт зарубежной книжной графики и вырабатывался свой сугубо национальный и индивидуальный стиль. Показательно, что почти все мирискусники много и с увлечением занимались книжной графикой. Мы не собираемся здесь анализировать графическое искусство “Мира искусства”, но напомним, что если Дягилев попытался сформулировать теоретические принципы нового графического искусства, то другие участники этого объединения осуществляли эти принципы на практике. Александр Бенуа иллюстрировал произведения Пушкина “Медный всадник” и “Пиковая дама”, Константин Сомов создал иллюстрации к своей “Книге маркизы”, а также к произведениям Блока, Бальмонта и Вячеслава Иванова. Широко известны графические работы таких мастеров книги как Бакст, Добужинский, Судейкин, Лансере, Якунчикова, Билибин, Феофилактов. Все они так или иначе были связаны с “Миром искусства”, который, несомненно, совершил настоящую революцию в книжной графике.

Наконец, третье направление поисков художественного синтеза было связано с театром. И здесь пионером и провозвестником новых выразительных возможностей синтеза изобразительного искусства с театром стал Дягилев, который вовлек большинство членов “Мира искусства” в работу над театральными декорациями. В балете Дягилев увидел синтетическое искусство, тот “Gesamtkunstwerk”, о котором мечтали и к которому стремились мирискусники. В интервью, напечатанном в московской газете “Утро России” 24 августа 1910 года, Дягилев говорил: «Наш балет… является совершеннейшим синтезом всех существующих искусств… В нашем балете танцы являются одним из составных элементов зрелища и даже не самым главным».