Русский Жребий

Глядя на умирающий город, Олег не мог определить, кого в этот момент ненавидел больше: врага или, выражаясь языком Фартового, тыловую слизь. Пожалуй, на равных! Ну, ничего, товарищи тыловики, вы ещё узнаете, что такое война. Раньше или позже, но она придёт ко всем вам. И тогда вы вспомните — нас. Передовую линию обороны… Город-крепость, который оставили на гибель, не дав помощи… Его детей. Его стариков. Его защитников. Только будет уже поздно…

На этой улице снайпер застрелил мальчишку, а вон дом, в котором разрушен целый подъезд. А в этом дворе на месте детской площадки — огромная воронка: погибли мать с ребёнком. А дед из дома напротив просто вышел за хлебом и был обезглавлен осколком… Жуткую экскурсию можно теперь проводить по Городу… А ведь совсем недавно он был совсем другим. Многолюдный, цветущий, чистый и уютный. Город, в санатории которого приезжали люди со всей Украины и не только…

Машин на улицах практически не было. Да и людей. Лишь редкие смельчаки, рискнувшие выбраться за водой или в магазин, быстро-быстро, инстинктивно пригибаясь и прижимаясь к стенам, спешили скорее укрыться вновь…

В иссечённой осколками больнице с выбитыми окнами всё также изменилось до неузнаваемости. Коридоры были переполнены ранеными, которым некому было оказать помощь из-за недостатка медперсонала. Оставшиеся медсёстры и волонтёры разрывались на части, не спали сутками и всё-таки не успевали…

Остановив одну из медсестёр, Олег осведомился у неё, где найти Мирославу. Та покачала головой:

— Доктор сейчас на операции. Недавно привезли очень тяжёлого раненого.

— Постойте, но ведь это не её специальность…

— Милый, — пожилая женщина горько усмехнулась, — какая уж теперь специальность, когда у нас врачей почти не осталось!

— Да как же?

— Уехали! Представляешь? Прямо на «Скорой» и уехали.

— Да куда же?

— В Донецк, милый. А, может, и дальше… Если хоть кто-нибудь на смену им не приедет, не знаю, как будем. Раненых с каждым днём всё больше.

— Что же, операция надолго затянется?

— Надолго, милый, там такие раны страшные. Ты посиди на улице, подожди. Когда доктор освободится, выйдет к тебе.

Поблагодарив медсестру, Олег вышел на улицу и, опустившись на парапет лестницы, закурил. Хотя времени ещё оставалось достаточно, но на душе было неспокойно: ведь иные операции по много часов идут… Мирославу он не видел целый месяц, лишь звонил ей, как мог, часто, узнавал, жива ли, не ранена ли. И всегда она отвечала, что у них всё хорошо, и волноваться не о чем. Пожалуй, она бы ответила так, даже если бы над её головой разорвалась бомба.

Оборона города входила в свою решающую стадию — это было очевидно всем. И именно поэтому Олегу особенно хотелось увидеть Мирку. Хоть на час, хоть на полчаса… Увидеть, посмотреть в глаза, обнять. И ещё раз пообещать — вернуться и тогда уже сыграть отложенную свадьбу.

Но время утекало сквозь пальцы, а Мирославы всё не было. Олег вновь заходил в больницу, справлялся, не освободилась ли она, но получал тот же ответ. Где-то на окраине города вновь била артиллерия. «У соседей, не у нас…», — определил Олег и с надеждой посмотрел на затягиваемое тучами небо. Послал бы Бог грозу, а лучше циклон — на два-три дня. В дождливую погоду они не бомбят. Правда, окопы размывает, и их приходится восстанавливать, но хоть какая-то передышка — для измученных людей, которым она так нужна. А ещё — вода…

— Олег! — из подъехавшей машины выскочила уже хорошо знакомая журналистка.

— Агния, какими судьбами?

— Приехала делать репортаж о больнице. Я знаю, что врачей совсем нет. Может, кто-то, увидев, что здесь делается, приедет… А вы кого-то навещаете?

— Хотел навестить невесту… Но, похоже, не дождусь, — уныло ответил Олег. — Она ассистирует на какой-то операции… Агния, у вас найдётся бумага с ручкой?

— Конечно, — журналистка тотчас протянула ему записную книжку и ручку.

— Удачно, что мы встретились. Мне сейчас уже надо будет уезжать. Я вас прошу передать записку Мирославе ….

— Непременно передам, — кивнул Агния, садясь рядом.

— И ещё… — Олег быстро набросал несколько строк и, вырвав листок, свернул и передал его журналистке. — У Мирославы дома тяжело больная сестра, полностью парализованная с детства. И полуслепая мать. Я просидел здесь, как дурак, всё это время и теперь даже не успею отвезти им продуктов, — он протянул журналистке деньги. — Прошу вас, навестите их.

Агния решительно отвела его руку:

— Я здесь вроде как с гуманитарной миссией, и это моя обязанность — доставлять необходимое нуждающимся. Адрес вы напишете или я спрошу у Мирославы?

— Я напишу, — кивнул Олег. — Так надёжнее, — он протянул журналистке ещё один листок. — А деньги всё-таки возьмите. Это же моя семья.

— Понимаю, — кивнула Агния. — Можете быть спокойны: я передам записку и непременно навещу ваших близких.

Поднявшийся ветер явственно сулил грозу. Олег посмотрел на часы:

— Всё, мне пора уходить, — он взглянул на сидевшую рядом журналистку. — Не знаю, почему, но у меня сейчас чертовски погано на душе. Я должен был увидеть её…