Русско-турецкая война. Русский и болгарский взгляд, 1877–1878 гг.

Наскоро закусив, мы отправились на наш правый фланг против Систова. Тут бой был непродолжителен, так как Систовский турецкий отряд был наполовину меньше Вардинскаго отряда, с которым мы имели упорное дело на нашем левом фланге. Турки, боясь быть отрезанными, оставили свою Систовскую позицию, лишь только 4-я стрелковая бригада[429] заняла командующие над деревней Царевич высоты. Жители встречали наши войска с неописанным восторгом. Каждый наперерыв старался залучить к себе гостя, накормить его и уложить спать. Солдатам в изобилии давали вино, табак, водку. Женщины бросали под ноги цветы, целовали руки и стремена всадников. Со всех сторон раздавались радостные приветствия: «Добро дошел, братушка!» Все лавки в городе были заперты. На болгарских домах и лавках белели изображенные мелом кресты. Турецкие дома и лавки были разграблены. После долгих поисков мне наконец удалось разыскать квартиру начальника дивизии, который уже успел пообедать и занимался делами. Мне отвели комнату и тоже накормили. Моя усталость была так велика, что я повалился на голую скамью и заснул мертвецки. Слишком много во время дела пришлось ходить пешком и пережить новых сильных ощущений. На следующий день начальники частей собрались к тому месту, где на берегу Дуная стояла турецкая караулка, до того разрушенная, что почти ее следов не осталось. Вскоре подошла к берегу паровая лодка, и из нее вышел, весь сияя радостью, наш главнокомандующий. Его императорское высочество обнял и благодарил корпусного командира и начальника дивизии и послал своего сына с докладом к государю. Вместе с великим князем Николаем Николаевичем Младшим отправились капитаны Ласковский, Сухотин и я. Его величеству благоугодно было нас принять и выслушать доклад великого князя, после чего, осчастливив нас милостивыми выражениями благодарности, государь приказал нам ехать обратно. Переправившись обратно через Дунай, я узнал, что начальник дивизии в Систове, и поехал туда же. Дорога, окопанная с обеих сторон канавами и обсаженная деревьями, шла ложбиною, среди фруктовых садов. До Систова было около трех верст.

III

Рано утром мы были разбужены страшной канонадой. Начальнику дивизии и состоящим при нем ординарцам подали коней, и мы поскакали на пушечные выстрелы, которые гремели в том месте, где накануне происходила переправа. Нам представилась следующая картина: стоявшая в одну линию на командующей возвышенности батарея князя Мещерского[430] осыпала гранатами турецкий броненосец и пароход, которые смело направлялись к месту нашей переправы. Гранаты падали вокруг намеченной цели, но не попадали в нее, поэтому начальник дивизии приказал прекратить огонь. Когда же неприятельские суда стали подходить к острову, намереваясь обогнуть его, чтобы подойти к месту переправы, до которого оставалось не более 1¹/₂ версты, из-за противоположной стороны острова вдруг появились наши дежурные миноноски. Издали они казались тремя дикими утками, так они были малы в сравнении с турецким броненосцем. Их появление произвело неожиданный чрезвычайный эффект: мгновенно оба неприятельские судна, повернувшись к ним бортами, дали по залпу и стремительно стали уходить обратно вниз по течению, к Рущуку. На возвратном пути к Систову я получил приказание немедленно явиться в Зимницу к главнокомандующему. Отдав лошадь казаку, я переправился на другой берег. У палатки главнокомандующего полковник Скалон[431] предупредил меня, что его высочество генерала Скобелева, полковника Левицкого[432] и меня примет в 2 часа дня. В назначенный час мы явились. Великий князь, вручив каждому из нас по конверту, приказал нам немедленно отправиться в Систово к генералу Радецкому, где и состоять в его распоряжении.

— А ты, — обратился главнокомандующий к М. Д. Скобелеву, — оставайся здесь, я тебе лично дам поручение.

Около 6 часов вечера Левицкий и я были уже у генерала Радецкого, который, прочитав врученные ему конверты, сказал как бы про себя: «Как я пошлю, когда казаков у меня нет?» И, обратившись к нам, генерал присовокупил:

— Идите домой и завтра в 4 часа утра будьте у меня.

Мы с Левицким переночевали в первом попавшемся болгарском доме и рано утром явились к генералу Радецкому, где уже застали генералов: Драгомирова, начальника штаба корпуса Дмитровского[433] и Скобелева. Все сидели вокруг стола, на котором лежала карта. Сначала никто нашего прихода не заметил. О чем именно происходило раньше совещание — не знаю, но из слов Скобелева можно было заключить, что он, по-видимому, доказывал какую-то невозможность. Вошедший казак доложил, что его высочество едет на наш берег. Поднялась суета; о нашем присутствии в комнате точно забыли; поэтому мы сели на коней и поехали к переправе встречать главнокомандующего, пожелавшего осмотреть позиции. Мы выстроились против того места, где должна была пристать лодка. Его высочеству подали коня. Увидев меня, главнокомандующий отчасти сердитым голосом спросил меня:

— А ты зачем здесь?