Русско-турецкая война. Русский и болгарский взгляд, 1877–1878 гг.

Что такое война в прямом смысле слова, я еще не испытала, так как столкновений с неприятелем еще не было, но с разного рода обстоятельствами, случайностями, предшествующими войне, каковы путаница и лишения, я уже хорошо познакомилась. Довольно отметить, что в Кишиневе плохо обдумали исполняемый нами теперь поход. Казалось, все было предусмотрено: быстрая и беспрепятственная переправа через Прут значительных военных сил одновременно в разных пунктах, затем форсированный марш армии к Дунаю, так сказать, с полным комфортом, с госпитальными приютами для больных, с продовольственными складами на станциях, с обильным запасом хлеба, крупы, вина, чая, сахара, сена и овса. Обещана была обильная и беспрепятственная поставка подвод, волов в подмогу обозу и усталым солдатам: грезились организованные почтовые учреждения и разменные кассы с обещанным фондом звонкой монеты; телеграфное сообщение с передачей русских депеш латинскими буквами; особо устроенное конское депо для замены павших, искалеченных лошадей артиллерии и подъемного обоза; благоустроенная санитарная помощь во время самого похода, в виде подвижных дивизионных лазаретов и лазаретных линеек при войсках и т. д.; словом, колоссальный, сгармонированный в мелочах проект грозного и стремительного шествия русской армии к Дунаю.

А на самом деле, собираясь перейти Дунай, мы пока едва одолели Прут, и то благодаря находчивости войск, которые сами себе устроили переправу. Это вызвало потерю нескольких дней, и открытие кампании ознаменовалось остановкой армии на четвертый день по ее выступлении из Кишинева. Первый госпиталь встретился в Фальчах[556] и так был переполнен больными, что из двухсот мест не было ни одного свободного; поневоле, ради только очистки мест для приема труднобольных, пришлось выписывать полубольных, и до пятидесяти человек таких сдали в Подольский полк, чтоб их довезти до Дуная: в сущности, чтобы разбросать по дороге отставшими. Подвижные лазареты пока никакой помощи войне не оказали, так как линейки слишком тяжелы и при запряжке восьми вместо четырех лошадей пустые двигаться не могут; в каждой балке и в топких местах линейки заседают, и воздух далеко оглашается визгом и криком погонщиков и рабочих, которые их вытаскивают. Такая работа изо дня в день может развить в солдате ненависть, а не уважение к лазарету: пользы он пока никакой не принес, а перемучились с ним немало. Продовольствие оказалось в руках еврейских агентов, которые снабжают войска хлебом вполне сгнившим, так что квартирмейстерам приходилось из десяти хлебов едва по куску вырезать не зеленого. В большинстве же случаев товарищество старается совсем ничего не давать под разными предлогами; фуража, конечно, никто не ставит, и потому идем полями, срываем колосья хлеба, так как и купить негде. […][557]

Глава II

На правом берегу Дуная