Русское дворянство времен Александра I

Правительство также осознавало масштабы «пагубного духа вольномыслия» среди высшего командования армии. Еще будучи великим князем, Николай I особенно подозрительно относился к Ермолову. У него были серьезные сомнения в лояльности командующего Кавказом, а затем, в течение напряженных недель междуцарствия, он получил донесение — очевидно, основанное только на слухах — о том, что Ермолов замышлял против него заговор в своем корпусе[897]. Примеры Киселева и Ермолова дают некоторое представление о масштабе сети декабристов, но также и о том, насколько сложно определить ее протяженность с какой-либо точностью. Такая неуверенность отражена и в замечании Ф. Ф. Вигеля, который вспоминал, что в дни после восстания считалось, что «число заговорщиков против правительства было гораздо значительнее числа возмутителей, схваченных в день мятежа; слышно было, что их отыскивают по губерниям и под стражей отправляют в Петербург. У нас пока еще ничего подобного не было»[898].

«Декабристы без декабря»

Дело в том, что не все арестованные в связи с восстанием декабристов были добровольными его участниками и имели представления о целях и намерениях его лидеров. Напоминание этого простого факта можно найти в воспоминаниях М. Ф. Каменской, дочери графа Ф. П. Толстого, художника и скульптора. Она отчетливо помнила утро 14 декабря 1825 года, когда восьмилетней девочкой сопровождала отца по улицам (линиям) Васильевского острова и по дороге узнала, что на другой стороне Невы на Исаакиевской площади «что-то неладно».

Девочку вернули домой на третью линию, откуда отчетливо слышался шум пушек и мушкетного огня, пролетали ядра. Вскоре к ним во двор набились солдаты Финляндского полка. «Шум, давка, крики толпы… Это было что-то ужасное!» Они сказали Толстому, что «не бунтовать пошли на площадь, а только заступиться за законного наследника престола, великого князя Константина Павловича, которому вся Россия уже присягнула», а теперь у него хотят отнять престол. Когда Толстой объяснил им, что Константин фактически отказался от своего права на престол несколько лет назад, они поняли, что их офицеры обманули их. Толстой пытался уговорить солдат сдаться своим командирам и сумел заставить их покинуть его дом. Каменская отмечает, что конечный пункт следования солдат был неопределенным, но ходили слухи, что они направились к острову Голодай, где «их забрали, как кур».

Однако очевидно, что для благонамеренного графа дело на этом не закончилось. Скоро после этого события Толстой был доставлен в Петропавловскую крепость для допроса великим князем Михаилом, но не в связи с эпизодом с беженцами Финляндского полка, а потому, что за несколько недель до этого он принимал К. Ф. Рылеева и А. А. Бестужева в своем доме. К счастью для Толстого, его заявление о невиновности было принято, и все оставшиеся подозрения полностью развеялись, так что его пригласили выступить маршалом на похоронах Александра I[899]. Еще одним свидетельством недобровольного участия в восстании нижних чинов являются записи очевидца штаб-квартирмейстера Лейб-гвардии кавалерийского полка барона В. Р. Каульбарса. Он видел, как несколько офицеров Московского полка пытались помешать своим подчиненным принести клятву верности Николаю I. Они также обрушились на своего командира генерала барона П. А. Фредерикса и командира дивизии генерала В. Н. Шеншина, ранив их ударами обнаженных сабель[900].