Русское масонство. Символы, принципы и ритуалы тайного общества в эпоху Екатерины II и Александра I

Мы упомянем далее о различных ритуалах, какие существуют на русском языке и употреблялись в наших ложах. Значительная коллекция их находится в особенности в масонском собрании Московского музея; несколько экземпляров находится в Публичной библиотеке в Петербурге; несколько ритуалов, принадлежавших Елагину, гроссмейстеру русских лож при Екатерине, и находящихся в архиве Министерства иностранных дел, описано было Пекарским.

Глава III Общие замечания о русском масонстве

В образовании и характере русских лож нельзя не заметить, с известными ограничениями, многие сходные черты с европейским масонством – как этого естественно ожидать по самой исключительности форм масонского общества. Читатель мог бы заметить некоторые черты этого сходства и по приведенной выше характеристике немецкого масонства у Шлоссера, если бы сравнил ее с тем, что мы знаем о нашем старом масонстве, – конечно, ограничив самые размеры явления, которые у нас, как ни были сами по себе необыкновенны для русских нравов, все-таки были очень тесны.

Общие причины распространения масонства, или, вообще, мечтательного мистицизма, в русском образованном обществе XVIII столетия лежат в самых условиях и характере нашего общественного развития со времен Петра Великого. Реформа стряхнула упорную неподвижность XVII в., и хотя сама не имела, собственно говоря, целью прямо возбудить общественную самодеятельность (потому что не давала обществу свободы выбора, а принуждала его идти по указанному направлению), но принесенный ею запас новых понятий не мог не оказать своего действия. Если только в обществе находились живые люди, искавшие развития, в их умах должны были пустить свой корень те идеи, которые выражались европейскими знаниями и европейскими формами быта, как бы их объем ни был ограничен в первое время. Русские люди теперь сами могли видеть европейскую жизнь и присматриваться к ее руководящим тенденциям, и просвещение, за которым Петр отправлялся сам в Европу и посылал своих подданных, не могло не прививать, хотя в некоторой степени, своего содержания и нравственного смысла. Одним из первых очевидных действий этого просвещения было возникновение литературы: в эпоху самого Петра ее почти не существовало; она почти вся состояла только из непосредственно нужных книг; Петр сам указывал, что надо перевести и напечатать, сам поправлял и составлял книги, – эта оригинальная литература похожа была на продолжение и объяснение указов. Но затем она является уже с признаками индивидуального характера: писатель выходит на литературное поприще по внутреннему побуждению и в первый раз выражает собой зарождающуюся общественную инициативу. Таковы были Кантемир, Ломоносов, Сумароков. Известно, что эта первая литературная деятельность в европейском стиле не осталась не замеченной обществом и, напротив, встретила особенное внимание со стороны наиболее образованных людей – несомненный знак, что в этом обществе совершались первые движения мысли и общественных интересов. Существенной чертой содержания этой литературы было стремление к просвещению, желание, чтоб отечество сделалось жилищем муз и наслаждалось плодами «насажденных» наук: писатели старались как можно скорее создать «российский Парнас», этот мифологический палладиум литературного образования, по тогдашним понятиям, и наполнить в отечественной литературе все принятые рубрики прозы и поэзии.

Все это было пылким, но еще очень неопределенным стремлением усвоить европейское образование, которое становилось перед обществом как неизбежный и могущественный авторитет. Неопределенность первых стремлений литературы выражала и неопределенность самых инстинктов общества, которые только мало-помалу и постепенно приобретали некоторую ясность и сознательность. Сатира Кантемира еще слишком отзывается преследованием официально указанных недостатков; но в сатире Сумарокова мы видим уже более самостоятельную попытку общества судить о своих вопросах. Нравственные понятия начинают образовываться независимо от подобных официальных указаний; и общество уже само начинает искать себе идеалов и руководящих идей.

Естественно, что при этом общественная мысль, уже с самых первых шагов, должна была натолкнуться на противоречие и препятствия.