Русское мировоззрение. Как возможно в России позитивное дело: поиски ответа в отечественной философии и классической литературе 40–60-х годов XIX сто

Что касается своей университетской жизни, в которую он, по его словам, вступил довольно хорошо подготовленный, то и эту жизнь он оценивает скептически, а особенно то, что именуется кружком. Кружок, полагает герой Тургенева, — гибель всякого самобытного развития; кружок — это безобразная замена общества, женщины, жизни. «Кружок — это ленивое и вялое житье вместе и рядом, которому придают значение и вид разумного дела; кружок заменяет разговор рассуждениями, приучает к бесплодной болтовне, отвлекает …от уединенной благодатной работы, прививает …литературную чесотку; лишает… свежести и девственной крепости души. Кружок …это пошлость и скука под именем братства и дружбы, сцепление недоразумений и притязаний под предлогом откровенности и участия; в кружке, благодаря праву каждого приятеля во всякое время и во всякий час запускать свои неумытые пальцы прямо во внутренность товарища, ни у кого нет чистого, нетронутого места на душе; в кружке поклоняются пустому краснобаю, самолюбивому умнику, довременному старику, носят на руках стихотворца бездарного, но с „затаенными“ мыслями; в кружке молодые, семнадцатилетние малые хитро и мудрено толкуют о женщинах и любви, а перед женщинами молчат или говорят с ними, словно с книгой… В кружке процветает хитростное красноречие; в кружке наблюдают друг за другом не хуже полицейских чиновников… О кружок! ты не кружок: ты — заколдованный круг, в котором погиб не один порядочный человек!»[298]

Как видим, «Гамлет» сетует на то, что «кружок» лишил его самобытности и индивидуальности, во-первых. А во-вторых, как «кружок», так и полученное им в университете, а затем и за границей образование не только не помогли понять существо жизни его отечества, но и отодвинули его от понимания этой жизни. В еще более тягостном и вместе с тем карикатурном виде «кружок», состоящий из наших соотечественников-славянофилов за рубежом и возглавляемый неким Губаревым, рисуется Тургеневым в романе «Дым». А в «Нови» кружок выступает как форма революционного объединения самовлюбленных и эгоистичных народников — «хожденцев» в народ.

Наблюдая за героями Тургенева этого типа, то есть за героями, склонными к рефлексии, за героями-идеологами, мы неизбежно видим в их существовании отчетливую позицию невмешательства в то, как складывается реальная жизнь их страны. Эти люди, как правило, выступают здесь «чужими среди своих».

В силу необходимости тематического рассмотрения проблемы героя-идеолога нам еще предстоит вернуться к героям прозы И. С. Тургенева. Сейчас же обратимся к ранним художественным произведениям А. И. Герцена, с точки зрения того, как герой-идеолог ведет себя в них, в каких взаимоотношениях с окружающим миром он находится. Речь пойдет прежде всего о романе «Кто виноват?» и его герое Владимире Петровиче Бельтове.

* * *

А. И. Герцен закончил роман «Кто виноват?» осенью 1846 года и построил его так, что его герой располагается, как выражается Овсянико-Куликовский, на перепутье от 1830-х годов к годам 1840-м. Произведение это, по словам самого автора, вызвало «большую сенсацию» прежде всего потому, что в нем нашли отражение проблемы, связанные с крепостным правом как основным злом русской действительности, а сквозь их призму — вопросы семьи и брака, воспитания, положения женщины, равно как и размышления о назначении и судьбах русской интеллигенции. Всем его читателям, в том числе и читателям, так сказать, по профессии, был очевиден и новый «сословный акцент», а вернее, писательский «перекос» во внимании к «средним» и «низшим» слоям общества. Так, в доносе Ф. Булгарина Дубельту о романе было сказано: «Тут изображен отставной русский генерал величайшим скотом, невеждою и развратником… Дворяне изображены подлецами и скотами… а учитель, сын лекаря, и прижитая дочь с крепостной девкой — образцы добродетели…»[299]

Впрочем, читателям-современникам, равно как и современной автору цензуре, как правило, не удается в полной мере понять философского и исторического значения читаемого. Исторический смысл произведения, в том числе и с точки зрения «пользы или вреда для отечества», начинает видеться лишь в более широком содержательном контексте, каковым, без сомнения, выступают как исторические и культурные события, так и произведения других авторов. В этой связи, ни в коем случае не примеряя на себя задач почтенного ведомства, возглавляемого во времена Герцена генералом Дубельтом, мы попробуем все же определить, какое место занимают ранние произведения Герцена, и в первую очередь роман «Кто виноват?», в общем ряду с произведениями его современников — Тургенева и Гончарова и какие содержательные вещи добавляются романом к исследуемому нами смысловому и ценностному полю русского мировоззрения.