Русское мировоззрение. Смыслы и ценности российской жизни в отечественной литературе и философии ХVIII — середины XIX столетия

Как бы в подтверждение правильности рассуждений об этой новой форме «природности» русского человека Тургенев завершает рассказ «Певцы» неожиданной на первый взгляд зарисовкой, своеобразным рассказом в рассказе. Как помним, охотник уходит из деревни, для чего начинает спускаться с холма на равнину, которая вся была заполнена «волнами вечернего тумана». И здесь он слышит детский голос, зовущий: «Антропка-а-а…» Ему долго никто не отвечает, и, наконец, едва слышится ответ: «Чего-о-о-о?» Тогда первый голос «с радостным озлоблением» сообщает, что Антропку зовет домой отец, чтоб его высечь. Второй больше не откликается.

Как можно истолковать это? Социальное начало пытается взять верх на природным, поглотившим, как туман, маленького человека? Но этого не происходит: то ли маленький человек не пожелал высвобождаться из объятий природного, то ли природное не отпустило от себя маленького человека. В любом случае социальное оказывается слабее, и затерявшийся в тумане Антропка так и остается во власти благоволящей ему природной силы. Наверное, этот миг бытия Антропки сродни душевно-природному пению рядчика и Яшки, и так же как для них пение, для Антропки его блуждания в тумане значат многое, может — самое главное в жизни.

Теме еще одного высшего проявления человеческого — любви — посвящены рассказы «Петр Петрович Каратаев» и «Свидание». Петр Петрович — случайно встреченный повествователем мелкий разорившийся помещик, у которого, по его собственному признанию, к рациональному управлению хозяйством «особенного расположения» не обнаружилось. А любил он «покуражиться», содержал большую и дорогую псарню, устраивал праздники, звал цыган. И вот однажды с ним приключилось и вовсе необычное: он всерьез полюбил девушку — чужую крепостную крестьянку. Ее хозяйка — вредная старуха — продать Матрену отказалась наотрез. И тогда Петр Петрович решился ее похитить. Девушка сперва соглашается на это, но по прошествии некоторого времени, пожалев Петра Петровича, решается «себя выдать» — вернуться к старухе. Так и делает. Через некоторое время деревню Петра Петровича продают за долги, а сам он перебирается жить в Москву. Здесь и происходит их вторая, заключительная встреча с повествователем. На вопрос «Как он?» Петр Петрович сообщает, что «успокоился». Впрочем, на самом деле это не так. О своем состоянии, своей оценке себя и случившего с ним Каратаев говорит стихами из «Гамлета»:

А я… презренный, малодушный раб, —

Я трус! Кто назовет меня негодным?
Кто скажет мне: ты лжешь?
А я обиду перенес бы… Да!
Я голубь мужеством: во мне нет желчи,
И мне обида не горька…

Каратаев уронил рюмку и схватил себя за голову. Мне показалось, что я его понял[520].

Покорность, терпение — при полном сознании того, что это приведет к утрате личного счастья, потере, может быть, лучшего в собственной жизни — откуда это в русском человеке? Только ли это лично каратаевское, или это еще одно проявление русского, национального трехсотлетнего рабства и крепостничества? Или было что-то еще, что привело к вроде бы иррациональному, но, вместе с тем, столь разумному и человечному поведению?

Как бы в продолжение темы несостоявшейся любви — следующий рассказ «Свидание». Рассказчик случайно оказывается свидетелем встречи крепостной крестьянской девушки с ее возлюбленным — лакеем. Ее искренняя преданность, нежность, «благоговейная покорность в любви» встречает холодное неприятие, очевидно, пресытившегося любовными утехами барского холопа. «Она и боялась-то его, и не смела плакать, и прощалась с ним, и любовалась им в последний раз; а он лежал развалясь, как султан, и с великодушным терпением и снисходительностью сносил ее обожанье»[521]. Автора, а с его помощью и читателя, не оставляет чувство, что присутствуешь при кончине высокого и светлого. Ведь, как это многократно замечено в русской литературе, у таких натур, как эта крестьянская девушка, другого подобного чувства в жизни уже не будет, и этот миг — последнее живое дыхание умирающей любви.

Проблема живого человека среди людей неживых, существующих как бы механически, проживающих земное время бездумно — одна из центральных в тургеневской прозе. Главные герои рассказов «Гамлет Щигровского уезда», «Чертопханов и Недопюскин» и «Конец Чертопханова», вне зависимости от того, достигают они чего-нибудь в жизни или нет, раскрывают себя и свои таланты, мучительно думают и переживают каждый миг своего бытия.