Русское мировоззрение. Смыслы и ценности российской жизни в отечественной литературе и философии ХVIII — середины XIX столетия

Одна из сравнительно ранних экранизаций поэмы — фильм Л. Трауберга «Мертвые души» (1960). Автор совершенно четко ограничивает претензии своей картины сатирическим рассказом о помещиках-крепостниках, отдельные черты которых могут быть, по мнению создателей фильма, интересны и их современникам. Фильм превращается в цепь более или менее выразительных сольных или групповых выступлений артистов московских театров — Бориса Ливанова в роли Ноздрева или Алексея Грибова, играющего Собакевича. Хорош в роли Чичикова артист Белокуров. Можно сказать, что каждый из них разыгрывает какую-то черту русского национального характера в соответствии с гоголевским текстом и иногда делает это азартно и весьма выразительно, как Борис Ливанов например. Однако на этом, на наш взгляд, постижение глубин гоголевской поэмы и завершается.

В 1984 г. появляется экранизация «Мертвых душ», опытного режиссера М. Швейцера, не раз обращавшегося к произведениям классической русской словесности. Одно из существенных художественных решений режиссера — это введение фигуры Автора в сюжет картины. Автор и Чичиков встречаются где-то на беспредельных российских просторах. В пятисерийном телевизионном зрелище Автор, смеясь и страдая, предстает в действии, в творчестве, в соприкосновении со своим твореньем.

Что означает введение Автора как реальной фигуры в сюжет картины? Прежде всего — своеобразную материализацию так называемых лирических отступлений, чрезвычайно важных для понимания идейно-художественного содержания поэмы. Ведь авторские отступления у Гоголя это на самом деле выражение мировидения собственно писателя, но, разумеется, художественно преображенного. Швейцер подробно цитирует размышления Гоголя, связанные с его взглядами на пути и судьбы России, русского человека. Об этом мы уже достаточно сказали в главе, посвященной «Мертвым душам». В исполнении артиста Театра на Таганке А. Трофимова мысли Гоголя звучат убедительно и актуально. Но Швейцер не только хочет воспроизвести гоголевский текст с почтительным уважением к нему, но и поставить проблему ответственности художника перед своей Родиной, народом.

Такая позиция изначально присуща русской классической литературе. Именно поэтому она и занимала такое важное место в формировании миросознания образованных классов в России, заменяя собой общественные науки, вроде философии, социологии и т. п. В фильме Швейцера мы видим Автора как реальное действующее лицо, время от времени вступающее во всякого рода отношения с другими персонажами. Есть и некий дух Автора, воплощающий высокие помыслы художника, его стремление не только постичь Россию, но и открыть картину ее будущей истории. В данном случае, как представляется, речь идет не только о философии Гоголя как художника, озабоченного известными проблемами. Швейцер стремится заявить об ответственности всякого художника за свой труд, как бы утверждая некую сущностную особенность миросознания русского писателя.

Бросим еще раз взгляд на творчество классика. Нетрудно увидеть, что лик гоголевского Автора покрывается таинственной потусторонней тенью, связанной с дьявольским именем. Эта тень ложится едва ли не на каждое произведение писателя, проникая в сюжетостроение, словесную ткань и пафос произведения, начиная с «Вечеров на хуторе близ Диканьки». Самое страшное воплощение этой «тени» — в образе Смерти. Этот образ у Гоголя весьма часто намекает на присутствие дьявола, принимает его черты: в пошлости ли захолустных городков, в языческой ли сказочности тех же побасенок Рудого Панька — не имеет значения. В любом случае Смерть — это дьявол, то есть неживое, мертвое, для человека живого — опасное и губительное. А потому гоголевский Автор, как и любой другой его положительный персонаж, почти безотчетно, стихийно, а иногда и сознательно дьяволу-смерти противостоит. Противостоит ему и национальное миросознание русского человека, которое так или иначе Гоголь пытается воплотить в образах своих произведений. Душа народа стремится к своему восхождению на божественные высоты через борьбу с дьявольским началом. На этой основе и возникает конфликтная магистраль творений Гоголя — борьба дьявола с человеком за сохранение живой духовно-телесной целостности последнего. Однако в этой схватке, как уверяет дьячок Диканьской церкви, человек не всегда в состоянии совладать с «нечистым духом». И, как мы уже отмечали, многие гоголевские персонажи в тяжбе с чертом проигрывают. Но и побеждают. Побеждают те, у кого есть прочная основа дома под ногами, так сказать, родная национальная почва в широком смысле. Эту устойчивость персонаж утрачивает, как только от почвы отрывается, уходит из родного угла, соблазнившись каким-нибудь миражом.