Русское окно

Да, вагон как сцена. Все так прочно и понятно. Проблема в интриге. Поймать тот самый момент, когда все внезапно переплетается, когда жизнь стремится взорваться. Табличка на моем вагоне: Белград – Будапешт – Мюнхен – Гамбург. По той же трассе обратно. В тупике окончательно прозреть. А может, все-таки отказаться от пьесы? Шагнуть глубоко и далеко. Если бы нам объяснили, что человек иногда рождается не на том месте, то, возможно, что-то можно было и сделать. Как, например, рождаешься не в той семье. Эволюция открывает истину, где бы она не произошла. Место рождения как константа уравнения личности. Возможно, изменив константу, получится направить собственный вагон в другом направлении? Москва – Самара. В пятьдесят начал новую жизнь. Понятно, раз он Птица. Уже завтра следует отыскать директора Института Гете, виза заканчивается. Если не удастся продлить – тем же путем назад. Давно не звонил маме.

Арно

Руди приехал в Гамбург вечерним поездом. Всю дорогу заучивал варианты возвращения. Кто-то всегда был свободен и ждал его возвращения. Однажды это была Наталия. Хотя еще в Мюнхене он обменялся с ней письмами по электронной почте, Наталия по требованию сценария бросила в Нови-Саде жениха и стала спутницей Руди. Разве в этих пыльных местах можно что-то делать, кроме как ожидать?

Все случилось очень быстро, ровно столько, сколько идет поезд от станции Дамтор до Санкт-Паули. Огни Репербана открыли новые пути, новые возможности. Перед тем как заснуть, он на едином дыхании сочинил фрагмент. Долгая провинциальная ночь, которая тянется и после рассвета, формирует фигуры, всегда чего-то недостает. При свете восковой свечи тени делаются отчетливее и яснее. Жизнь, которой следовало бы жить, остается где-то в другом месте. При осознании этого что-то меняется. Поднимается уровень воды, возможны острова. Вырваться наконец. Выйти из шкафа. Запах «ганноверской осени». Найти на Репербане незнакомку из поезда. Алиса? Куда я засунул ее телефон? Как все ускоряется, стоит отменить расстояния. Все оказывается в одном месте. Завтра утром позвонить Гете.

В этот раз будет непросто продлить визу, говорит директор Института Гете. Может, только на три месяца. Надо бы заявить, что вы дезертир.

А если нет, то что тогда написать в заявлении?

Разве вы не от призыва бежали?

Да, но я покинул страну легально. Я не дезертир.

В вашем случае это единственная возможность получить вид на жительство.

Хорошо. Когда мне прийти к вам?

В четверг после десяти.

Ну и тип. Или у меня просто истек срок годности? Я больше не интересен. Если бы я вошел в систему, запросто принял бы предложенные условия, вот вам и выход. Эти маленькие предательства, отступление на шажок, другой. Приспособиться к общепринятому. Неважно, где я, здесь или там.

Куда сейчас под этим дождем? Один и тот же город. Собственно, ничего не изменилось. Кислород израсходован во время сна. Арно? Надо бы ему позвонить. Причем немедленно.

Вы не забыли меня?

Напротив, я только вчера вспоминал вас. Такая случайность, встретил приятеля, который работает в полиции!

Потому я вам и звоню. У меня проблемы.

Все решим. Чем сейчас заняты?

Ничем.

Пообедаем вместе? Я как раз направляюсь по делам в Альтону. Предлагаю встретиться в час. Ресторан «Пуэрто Рико». Это сразу за вокзалом Альтона.

В пешеходной зоне?

Точно. И не переживайте, мы решим вашу проблему.

Все зашевелилось. Как в тот вечер «У веселого сапожника». Арно появился с огромным черным зонтиком.

Заказали паэлью и красное вино. Руди коротко изложил ситуацию. Требуется написать заявление о том, что он дезертир. Он не хочет. Он не нуждается в социальном пособии. На счете у него достаточно денег, чтобы прожить год.

Этого им недостаточно. Кто-то должен поручиться за вас и подвергнуться риску в случае возникновение непредвиденных обстоятельств. Деньги вы можете спустить за ночь в казино. Ваша страна относится к определенной категории, в соответствии с которой нет разницы в том, уголовник вы или деятель искусства. У вас нет права быть свободным. Вы – особый случай. Из-за таких, как вы, не станут открывать отдельные рубрики. Здесь и яблоки должны быть стандартизованы. Неважно, какой у них вкус. Впрочем, и Фогелю не удалось избежать последствий исключительных обстоятельств. Его судьбу определил тот факт, что он был иностранцем.

Я такое заявление все равно не напишу.

Решим вопрос и без заявления, сказал Арно. Я поручусь за вас. Мой приятель в полиции наверняка устроит это.

Арно поднял бокал и чокнулся.

У вас там опять что-то творится. Я смотрел вчера новости, что-то готовится.

Телевизора у меня нет, газеты я листаю редко. Да, хотят отменить результаты выборов.

Как дела с Фогелем?

Я все еще нащупываю проблему во мраке.

Раз щупаете, значит, не во мраке. Но я должен вам кое-что сказать.

Он умолк, словно ожидая разрешения Руди продолжить. Руди улыбнулся и кивнул.