Русское окно

Вы не случайно зацепились за Фогеля, начал Арно. Пока человек молод, он постоянно ищет какие-то тайные знаки, указывающие, что он на правильном пути, постоянно сравнивает себя с другими. В ваши годы я не вылезал из кинотеатров. Верил, что мне назначена особая миссия, что ничего случайного нет. Каждое утро, валяясь в кровати, я проживал жизнь до самого конца. Это же проделываю и сегодня.

Мне тоже нравится утренний сон, пока снаружи протекает банальная и скучная жизнь.

Вы это видите так, потому что, как мне кажется, вы одиноки. У меня в фирме работал один ваш соотечественник, чуть старше вас. Днями напролет он говорил только о политике. А вы так равнодушны, словно не от мира сего.

Господин Арно, у меня свой мир. Фогель мне ближе, чем этот ваш мой соотечественник. Время и место рождения невозможно выбрать, но все прочее – да.

Что же это «все прочее»?

Сама жизнь. Не хочу, чтобы кто-то стал хозяином моей жизни. Поэтому и не стану подписывать заявление, поэтому и уехал из страны.

Вот потому я с удовольствием и помогу вам, произнес Арно с улыбкой. Бюрократы во всем мире одинаковы, все они стремятся отменить жизнь. Видите ли, величайшая ценность жизни в ее непредсказуемости. А суть бюрократии в том, чтобы предусмотреть все, в том числе и жизнь. Чем вы живете?

Трачу небольшое наследство.

А потом?

Ну, это уже завтра. Найду какую-нибудь работу.

Нелегально?

А как иначе? Впрочем, могу в любой момент вернуться.

А стоит ли вам возвращаться только потому, что не сможете найти работу? На вашем месте я бы не стал ждать, когда это небольшое наследство закончится.

У вас есть предложение?

Я мог бы устроить вас в свою фирму.

Но ведь я не имею никакого отношения к косметике.

Для косметики такого рода вам будет нужен только хороший желудок.

Так что же такое эта ваша фирма?

С давними традициями. «Парадизо» существует уже девяносто три года. Это самая старая фирма в Гамбурге, которая занимается подготовкой к вечному упокоению.

Не понимаю. Вы похоронных дел мастер?

Именно так. Я руковожу фирмой с тех пор, как умер дядя. У нас девять сотрудников. Мы, как и смерть, работаем в три смены. И очень неплохо зарабатываем.

И что за работу вы мне предлагаете?

Подготовка к похоронам предусматривает омовение трупа, затем его облачение и гримирование. Рутинное дело. В некоторых случаях, когда получаем тело от патологов, надо применить знания, чтобы привести покойника в пристойное для похорон состояние. Но это не часто случается. Наши клиенты в основном из числа тех, кто скончался дома, те, о которых говорят, что умерли естественной смертью. После констатации смерти и заключения патолога начинается наша работа. Когда после обработки мы доставляем их в часовню, наши покойники выглядят как уснувшие.

Во время жизни в Мюнхене я некоторое время работал на складе универмага «Херти». Переносил манекены, раздевал и одевал их. Мы их не мыли, просто влажной тряпкой протирали от пыли.

Вы должны прийти в «Парадизо» посмотреть, как это выглядит.

Может, уже сегодня?

Почему бы и нет. Два часа назад я получил покойника в Альтоне. Это был дирижер. Они, как правило, долгожители. Господину было девяносто четыре года. На год старше «Парадизо». Редко доводится увидеть улыбку на лице покойника. Семья попросила сохранить это выражение. Поэтому мои сотрудники сначала сфотографируют его, чтобы улыбка не исчезла в ходе обработки. На такое просто не способны в больничном морге.

Эта работа в некотором роде реставраторская, продолжил Арно после короткой паузы. Каких только пожеланий не высказывают скорбящие. Один господин принес нам недавно фотокопию Венеры Боттичелли. К фотографии приложил парик. После обработки в гробу оказалась совершенно другая особа. И правда, она выглядела как Венера.

Вы сами обрабатываете?

Нет, только контролирую. Вы быстро привыкнете к трупам. Работа, как и любая другая.

Неужели?

Смерть – часть жизни. Вечная жизнь бессмысленна. Приходит время, когда остается только тело. Это мгновение одиночества тела, когда миновал ужас умирания, представляет собой естественное окончание, подтверждение существования Бога. Я воспринимаю это как общий и высший порядок, правильную систему. Наша единственная проблема состоит в том, что мы не в состоянии понять эту систему и потому злимся и твердим, что Бога нет. А Бог – просто все, но только не случайность. Бог – это и наша встреча «У веселого сапожника». Герман Фогель открыт в Будапеште, и это требует, чтобы вы продлили свое пребывание здесь, потому что иного места пребывания нет, точно так же как в следующее мгновение ваше существование не примет другое направление. И не стоит рассчитывать, что будет лучше. Это бессмысленно. Никто вам ничего не сделает, если вы будете жить на полную катушку.

Так что же не Бог?

Отказ. Безвольное состояние, когда вы оказываетесь всего лишь в шаге от одиночества тела.