Русское воскрешение Мэрилин Монро

Левко сегодня с самого утра не отходил от мониторов. Он с восторгом наблюдал, что на его глазах стало твориться с таблицами и графиками с мировых бирж когда на бегущих информационных лентах появились новости о прилете в Москву человека, поразительно похожего на того, кто овеянный легендами, спал вечным сном на Красной площади.

Краем глаза Левко с утра следил и за двумя телеэкранами, включенными на разные новостные каналы. Когда американский «Си-эн-эн» стал показывать в прямом эфире толпы встречающих в аэропорту, как все они повалились на колени, потом крупным планом их лица, – тогда цена российского рубля на биржах Лондона, Франкфурта и Москвы резко клюнула вниз. Комментаторы еще терялись в догадках, никто ничего не понимал, что происходило в Москве, но работавшие в эти часы биржи всего мира стали давать за рубль все меньше и меньше. Даже акции «Газпрома», нашего национального достояния, неожиданно споткнулись и покатились неудержимо вниз.

Левко запел из другой оперы: «Фигаро здесь, Фигаро там, Фигаро-о-о…». Он продал «в короткую» российские рубли еще позавчера и вчера утром, и сразу на такую сумму, что когда впечатывал на компьютере эти цифры, сердце у него замирало. Никогда таких больших денег ему еще не приходилось вводить в свою биржевую игру. Пересчитав дважды в окошке монитора многие нули, он задержал дыхание и нажал клавишу «Ввод».

Когда секретарша доложила, что пришел Ребров, Левко выскочил из-за стола и бросился встречать партнера к двери. Как только тот открыл дверь, Левко уже не сдерживал более эмоции и закричал:

– Ваня, дорогой, мы с тобой снова богаты! Опять миллионеры! Больше никаких проблем! Ты понимаешь меня? Никаких! Посмотри только, что делается на биржах! – Он схватил Реброва за руку и буквально потащил его за собой к большому монитору на стене.

Ребров не любил ни графиков, ни таблиц, и не понимал их, у него был совсем иной склад ума. Он только мрачно поглядел на эти цветастые и зубастые горки.

– Ваня, ты видал что творится в уличных обменниках! Рубль не стоит и половины от утренней цены. Половины! А что делается с российскими акциями и облигациями! – уже не сдерживаясь, громко кричал Левко. – У нас же кроме этого навара, еще и долги были в рублях, так они вообще теперь – семечки! Ха-ха-ха…

На биржах всего мира началось что-то невообразимое около часа дня. На всех телеканалах наконец-то появились политологи и комментаторы. Все одинаково возбужденные, они по-разному понимали происходящее в Москве, но все сходились в одном: на предстоящих скоро выборах победят большевики. То есть коммунисты и левые самых разных партий и толков, которые наплодились в Москве. А через полгода выберут и президента. Тоже только коммуниста. Для финансовых рынков этого было достаточно. Любая неопределенность вызывает всегда у биржевиков легкую панику и распродажи. В Москве же появилась неопределенность сразу с большим знаком «минус». Поэтому все, у кого были рубли, – банки, фирмы, – а за ними и спекулянты, начали от них избавляться. А заодно и от всего, что имело отношение к России.

Ребров перевел взгляд на телеэкран. Здесь канал «Си-эн-эн» в режиме нон-стоп повторял утренние репортажи из московского аэропорта: море людей, красные флаги и громкие песни, на грузовике у микрофонов толпятся коммунисты.

– Слушай, Левко, – мрачно сказал Ребров, не отрываясь от экрана и всматриваясь в лица на грузовике. – Если тебе пофартило и ты отыгрался, то лучше завязывай.

– Ты что, Иван! Главное еще впереди!

– Я тебе говорю, завязывай. Ничего впереди хорошего нет.

– Да мы ж с тобой обговорили все!

– Не все. Он нашел сумасшедшего?

– Не знаю. Опять ты со мной про мокрые дела!

– Лучше бы он нашел.

– Ты видел этого сыщика, что Фомин нашел?

Ребров кивнул:

– Я сказал, лучше бы он нашел сумасшедшего. Так вернее.

– Ладно, не хочу об этом и слушать. Ты погляди, как тут красиво на мониторах!

– Завязывай ты с этим, пока не поздно, нажимай скорее свои кнопки и забирай что дают. Хорош! Иначе отберут.

– Нет, Ваня. Будем работать, как наметили, и никаких пока «хорош». Теперь не отберут. Нервы, нервы у тебя, Ваня.

– Ни хрена не нервы!

– Слушай, биржи через несколько часов закроются, и до понедельника. Все, мы отработали. Потерпи пару дней. Ты что, не хочешь, чтобы журнал «Форбс» включил тебя в список миллиардеров?

– Нет.

– А я хочу. Дурачок, такой шанс выпадает раз в сто лет… нет, в тысячу! И ты думаешь, я его упущу?

– Картежник ты. Каким был, таким и остался. Никакой ты не банкир, – сказал Ребров спокойно, без зла, ему было уже все равно, у него сильно болел правый бок.

– Обижаешь, Ваня. На чьи денежки домик себе построил? На чьи красиво живешь?

– Я эти денежки вот этой своей рукой взял. Или ты забыл? – сказал Ребров уже злее. – А ты потом их роздал на мелкие кредиты всякой шелупони. Они и отдавать эти деньги никогда не собирались! Печатал свои «Кредит за полчаса» в газетах, рядом с телефонами проституток. Банкир хренов!

– Кризис, Ваня. Мировой кризис помешал.

– Знаешь, Левко, ты со своими – как хочешь. Но те, что я кровью заработал, ты не трогай.