Русское воскрешение Мэрилин Монро

– Так не получится, Ваня. У нас общий банк, напополам. Потерпи два дня. И не обижайся.

Ребров снова всмотрелся в телеэкран. Теперь там мелькали криминальные новости из чужих городов. Это было ему интереснее. Так и он заработал свою половину банка двенадцать лет тому назад.

Тогда никто из тех наглых торгашей даже не подумал отдавать долги Левко. Ребров сам разговаривал с ними по телефону. На их беду, за его деревенским северным говорком, они не поняли, с кем имеют дело. У них тогда сразу как-то выделился главный, кто разруливал все их долги, и которого они очень уважали. Был такой Хребтов, бывший комсомольский деятель, ставший вскорости банкиром средней руки. Сам, – как бык, мастер по какому-то виду, и дружок со своей бандитской крышей. Так этот Хребтов просто выругался в ухо Реброву и повесил трубку.

Двумя днями позже Ребров несколько вечеров просидел на детской площадке во дворе его дома. Он уже выяснил, что тот по вечерам ездит плавать в бассейн, теперь надо было только узнать, когда, с кем и как он возвращается. Выяснить это оказалось очень просто.

Еще через день, за пятнадцать минут до его возвращения Ребров встал в подъезде около почтовых ящиков, взломал один из них, отвернулся к лифту и стал ждать. Когда у него за спиной скрипнула дверная пружина, Ребров, не оборачиваясь, вытряхнул на пол из одного почтового ящика ворох рекламок и бумажек. Если бы тогда в подъезд вошел не Хребтов, – он бы собрал бумажки и положил их обратно до следующего раза.

Но в дверь подъезда вошел Хребтов. Когда тот стал подниматься по лестнице, Ребров, не оборачиваясь и продолжая собирать с пола мелкие бумажки, попятился назад, так, что тому пришлось бочком, бочком, проходить, у самой стенки. Наконец тот прошел, встал лицом к лифту, нажал кнопку и стал ждать. Ребров, не выпуская из левой руки ворох бумажек, и даже специально шурша ими, вынул из кармана пистолет «ТТ» китайского производства, протянул руку к затылку стоявшего у лифта, и дважды выстрелил.

Когда Ребров на следующее утро позвонил первому из списка должников, то он только вежливо спросил:

– Когда я смогу получить деньги?

Эти деньги он получил в тот же день. С остальными тоже проблем больше не было.

– Ну, как тебе понравился Владимир Ильич? – спросил Левко, только чтобы прервать напряженное молчание. – Похож?

– Как два лаптя, – был ответ.

Левко не интересовал ни Ленин, ни его политика. Куда интереснее была его сестра. Он даже как-то ездил на чай к Фомину, только чтобы с ней познакомиться. Та была актрисой и звездой первой величины, и Левко было бы очень лестно заполучить ее в свою любовную коллекцию. Но скоро выяснилось, он не в ее вкусе, и она его быстренько отшила. Левко не сильно расстроился: он списал свою неудачу на чары Сергея Есенина, тоже пившего с ними за столом чай.

– Ладно, я поеду, – сказал Ребров, оторвавшись от телевизора. – Только теперь знай: если что – за мои деньги головой ответишь.

Левко только кивнул. Он не пошел провожать партнера до двери. Как только тот вышел, Левко позвонил секретарше:

– Сооруди-ка мне поужинать. С тортиком.

Левко никуда не торопился. Ему предстоял длинный вечер у мониторов. Он должен был дождаться, когда начнет закрываться на выходные дни нью-йоркская биржа – в полночь по московскому времени. Тогда он и сделает самые главные ставки в своей жизни.

За тот вечер на американских биржах русские рубли, а также все наши облигации и акции провалились еще ниже. Но ближе к полуночи наступило насыщение, и кто-то начал даже покупать по дешевке все русское, и цены медленно поползли вверх. Полдвенадцатого Левко не выдержал и стал покупать тоже. Но если американские спекулянты покупали осторожно и понемногу, потому что те ничего не знали, то Левко начал покупать смело и по-крупному. Потому что он знал все. Он впечатывал на свой монитор даже не миллионы, а – и впервые в своей жизни, – миллиарды долларов. Он путался в нулях и по несколько раз их пересчитывал.

Это были, разумеется, не его миллиарды, он их получил под залог своих вырученных в течение удачного дня миллионов. Это был кредит биржевой системы, с плечом один к ста. Теперь один рубль или доллар выигрыша, как у осторожных биржевиков, – для рисковых игроков, как Левко, означал выигрыш в сто раз больший: сто рублей или сто долларов. Левко так рисковал потому, что он был единственным в этот вечер человеком на финансовых рынках всего мира, кто знал будущее. Он знал, что случится в воскресенье.

17. Любовь в субботу утром

Я выехал в семь утра. Субботние дороги были забиты даже хуже, чем вчера, но теперь я был на «Харлее» и резал пробки, как хотел. Мне предстояло провести день с Ильичем, и я поймал себя на мысли, что сделаю это с радостью. Но эта радость смешивалась слегка с жалостью к этому доброму, не от мира сего человеку.