Рымба

– Ишь ты, на «Амурах» теперь туристов катают! – прокричал Волдырь в ухо Сливе. – И движок у них американец, сил на девяносто!

– Опять по церкви лазить будут! – громко добавил Митя. – Потом бабам прибираться… А вот, Славян, твоя посудина лежит! Узнаёшь? – Митя ткнул пальцем в сторону берега. – Ничего, сети похожнем, потом сходишь с Николаичем, посмотришь. Коль не утонула, можно починить.

Слива внимательно вгляделся в берег. Наполовину затопленная, черная дощатая лодочка торчала из воды меж камнями.

– Никуда не денется, пока ветра нет, – добавил Волдырь.

На тихой воде впереди зачернели кубаса[13]. Сети стояли верхоплавом. Митя сбавил ход.

– Так! – начал распоряжаться он. – Пока нет волны, можем пробежаться по кольцам, глянуть, что залетело. Потом, если сети грязные, снимем их и чистые воткнем. Я на нос, Николаич, ты рыбу выдергивай, а ты, Славян, держи кормой к берегу!

– Ячея у нас сотка, – обращаясь к Сливе, добавил Волдырь, – так что на мелочь не рассчитываем.

Перегруппировались. Митя заглушил мотор и аккуратно перешел на нос. «Ловкий, как медведь», – подумал Слива, пересаживаясь спиной к корме. На месте остался только Волдырь. Он положил на скамью рядом с собой сак и багорик и ждал, когда Митя за кольца поднимет из воды сеть.

– О! Гляди-ка! – обрадовался тот. – Сразу рыбинка в верхней тятиве! Дядь Вова, хватай!

Лосось был крупный, живой, он плавно шевелился, попав в ячею только жабрами. Острая голова чернела, лоснилась темная спина, и теряли чешуйки светлые бока с перьями плавников. Глаз мерцал злобой, как у жеребца, обожженного вицей.

Митя перебрался пальцами по полотну сети от колец к верхнему шнуру и подтянул лосося поближе к Волдырю. Тот пятерней схватил его за хвост. Хвост у лосося твердый, как якорь, возьмешься – не упустишь. Не то что у налима – скользкий, змеиный. Или мягкий, как у судака. Тут главное – жми. Тогда не вырвется. Волдырь перевалил уставшую, вяло бьющуюся рыбину в лодку, слегка пристукнул по загривку кротилкой и высвободил жабры. Гулко бросил в бак.

– Гляди-ка, там еще парочка! – раздался с носа Митин голос. – Один лучше другого.

Слива греб одним веслом, стараясь удержать лодку бортом к сети, и глядел в глубину, сдерживая азарт. Попавшая в сеть рыба светлым пятном возникала во мраке, ее ожидание радовало и возбуждало, наполняло нетерпением.

Через несколько минут в черном баке лежало еще два лосося, большой бронзовый судак и щука в пятнистом камуфляже. А Митя все тащил сеть из глубины.

– Коряга, что ли, какая? Или зацеп? – Он напрягся, как бурлак, вытягивая из толщи воды тятиву и присматриваясь. – Ого! Готовь сак, дя Вова, хороший поросенок лезет! Зубом еле держится…

Волдырь прищурился, скупым и точным движением погрузил сак в воду и застыл, готовясь подвести его под брюхо и голову рыбе. Слива, не отрывая глаз от водяной пыли, слетающей с натянутых ячей, продолжал грести.

– Давай! – скомандовал Митя и ослабил натяжку.

Волдырь привстал и, быстро черпанув саком, вместе с потоком воды уронил в лодку большущую рыбину. Лосось был темный от возраста, размером почти со скамью, где сидел Слива, и толщиной с Митину ногу. Он мощно бился в мешке сака, поднимая облако брызг. Волдырь улучил момент, сапогом наступил ему на хвост и хватил по горбу дубинкой. Лосось задрожал и затих.

– Давно такого молодца не видал! – похвалил Митя и снова принялся тянуть сеть.

– Навскидку ближе к двадцати, – деловито прикинул Волдырь.

– Не, двадцатки не будет! – спокойно и как бы равнодушно возразил Митя, не оборачиваясь. – Не больше восемнадцати.

Слива мысленно улыбнулся показательным выступлениям аборигенов.

Когда «тряхнули» ярус из четырех сетей, в баках лежало шестнадцать крупных рыбин.

– Видать, и ряпушки набилось, раз рыба подошла, – предположил Митя, – придется ряпушковые сеточки просто снять и на берегу перебрать. Как думаешь, дядь Вова?

– Верно мыслишь, Митрий, – отозвался Волдырь, – пока не раздуло-раскачало, снимаем снасти. Там видно станет.

И точно, сети с мелкой ячеей, расставленные ближе к берегу, на каменистых плесах, оказались, как гирляндами, увешаны серебристой ряпушкой. Виднелись кое-где колючие ерши, пучки водорослей и зеленые красноперые окуньки. Много было в сетях и желто-охряных осиновых листьев. Берег в этом месте порос осинником, и ветер трех последних дней жестоко ободрал его, усыпав темные камни и стылую воду монетами червонного золота.

С запада, навстречу невидимому за хмарью солнцу, задул промозглый ветерок. Залив покрылся рябью, дрожа, зашелестели осины, резные пластинки листьев полетели в воду. Еще немного потемнело небо от распухающей полосы облаков.

Митя с Волдырем вдвоем тянули сеть за поплавки и кольца и укладывали ее вместе с рыбой в бак. Ряпушки было так много, что руки, куртки, даже сапоги заблестели серебром. Чешуя мелким бисером кипела в воде.

– Эка новичку нашему, Сливе, удача привалила! – радовался Волдырь. – Новичкам всегда везет. Ай да Слива, ай да везунчик!

Когда он повторил эту фразу в третий раз, Слива не выдержал: