Рынок удобных животных

Практика взаимной заботы и сотрудничества, предлагаемая «Последним хранителем», не ограничивается кратким и пассивным контактом с трогательными животными онлайн (в ходе просмотра видеороликов продолжительностью не более минуты). Помимо активной позиции, которую предполагает участие в игре, геймплей «Последнего хранителя» основан на многочасовом взаимодействии. У игрока есть возможность увидеть «лицо» Трико, наблюдая его поведение в самых разных ситуациях. У опытных игроков прохождение игры занимает 12 часов. По данным исследования рынка игрового опыта, непрерывный сеанс игры в среднем длится 1 час и 20 минут518 – таким образом, средний игрок проводит с Трико около десяти полуторачасовых сессий. Чтобы заработать трофей «Лучшие друзья навсегда» или найти несколько секретов, спрятанных в Долине, необходимо пройти квест дважды519. Чем больше времени игрок проводит с Трико, тем больше неожиданных, не связанных с развитием сюжета ситуаций он переживает: в одном из таких эпизодов зверь засыпает на самом солнечном месте в руинах замка, в другом – какает520.

В «Манифесте видов-компаньонов» Харауэй подчеркивает, что время, проведенное лицом к лицу с животным в процессе тренировки, делает нас внимательными к его потребностям521. И хотя она рассуждает о преобразующем потенциале взаимодействия «смертных тел» собак и их людей, мы должны признать, что, поощряя эмоциональную привязанность к Трико522, «Последний хранитель» заходит на территорию укрепления межвидовой дружбы, предлагая опыт, который развивает внимание к субъективности животного-компаньона. Если посмотреть на геймплей «Последнего хранителя» с этой точки зрения, можно заметить, что сценарий игры воспроизводит структуру лиминального опыта – переживания, способного спровоцировать радикальный пересмотр ценностных ориентиров и моделей взаимодействия с окружением523.

На основе исследований первобытных ритуалов перехода к новому социальному статусу антрополог Арнольд ван Геннеп выделил три стадии этого процесса: отчуждение, трансформацию и инкорпорацию524. Первая фаза предполагает изоляцию от влияния привычного социального и культурного контекста, включая семейные связи. В начале игры и мальчик, и Трико теряют точки опоры, пережив разрыв со структурами, которые организуют их быт: первый похищен из поселка, лишен поддержки взрослых и друзей, второй потерял связь с Ядром, программирующим его поведение. В такой же ситуации оказывается Алиса, соскользнувшая в Страну чудес вслед за кроликом, в котором Петтман видит тотема-трикстера. Язык, на котором говорит Алиса, образы, которыми мыслит, в новом мире теряют свой смысл и символическое значение. Привычные слова уже не приклеиваются к окружающим ее предметам и явлениям, так как они лишь притворяются знакомыми525. Известные Алисе концепции не способны структурировать мир, где каждый новый опыт дезориентирует ее и требует поиска радикально иных стратегий познания и коммуникации. Так начинается средняя фаза: в «Последнем хранителе» лиминальный, или трансформирующий, опыт занимает почти все игровое время. Эта стадия представляет собой последовательность незнакомых ситуаций, переживая которые Трико и мальчик вынуждены адаптироваться друг к другу и искать эффективные способы сотрудничества. Другими словами, вторая фаза перехода представляет собой продолжительную импровизацию.

Во враждебной и непредсказуемой среде обоим видам помогает девиз выживания и процветания, предложенный Харауэй: «гибкость и оппортунизм»526. Антропоморфные проекции и упражнения в доминировании и принуждении, традиционно структурирующие отношения с питомцами в повседневной жизни, во вселенной «Последнего хранителя» неэффективны. Геймплей побуждает игрока внимательно изучать потребности и характер Трико, чтобы двигаться к цели: Уэда подчеркивает, что мальчик не может пройти уровни индивидуально, для прогресса ему необходимо сотрудничать с монстром527. Игра сталкивает двух незнакомцев в зоне контакта, утверждает равенство их позиций и единство стремлений, при этом подчеркивает, что обоим персонажам недостает способностей и компетенций для достижения цели в одиночку. Таким образом, геймплей поощряет коммуникацию «сквозь барьеры различий»528. Игра настойчиво переключает внимание игрока с мальчика на его нечеловеческого компаньона. «Заткнись и тренируйся!» – этот призыв Харауэй очень точно определяет концепцию «Последнего хранителя»529: игровой процесс представляет собой многочасовой тренинг наблюдательности, сострадания и терпения, которые постепенно перерастают в глубокую эмоциональную привязанность.