Рыцарь Орлиной долины

Игорь понимал, что наемники правы. У юного вампира не будет возможности ободрать соперника когтями или выбить ему глаз подвернувшимся под ногу камнем. Его лишили шанса на успех. Беспощадный суд толпы приговорил парня к казни. Толпа ждала его кровавой кончины. Он признан виновным в предательстве Господина. Никто не верил в его победу. Никто не ставил на него, и даже Игорь Ахсаров отказался делать ставку. Почему? Не потому ли, что знал заранее исход поединка и был с ним не согласен.

Да, дикий горец – маленький дурак с большим гонором и пакостными задатками. По каким-то определенным критериям его выбрал Ягуар… Выбрал, пригрел и бросил. Передумал брать ученика?

Игорь не мог утверждать, что Ягуар чего-нибудь не нахимичит в ходе поединка. Он только мог предполагать, что элитный воин не станет использовать магию. Не тот случай. Ягуар не разочарует толпу, которая ему еще пригодится в качестве пушечного мяса.

“Гладиаторы” медленно подошли к центру арены. Они не стремились поскорее сойтись в смертельном поединке: раздумывали, боялись… оба!

Как будто в насмешку их облачили в кожаные доспехи, когда-то принадлежавшие обделенным упоминанием в балладах и легендах бедным рыцарям. Пробить такой доспех колющим ударом, нанесенным с вампирской силой – что раз плюнуть. На груди Алайни в чахлом сумеречном свете просматривался гривастый самец мантикоры, перечеркнутый не одним десятком следов поверхностных ударом меча, на груди Толейми красовался полустертый и не менее изрезанный вдоль и поперек огнедышащий дракон, что тоже выглядело как издевательство над участниками турнира.

За ошибки надо платить. Что это было? Самоутешение?

От резкости орлиного зрения или от вздрюченных нервов у Игоря начала побаливать голова.

***

Алайни

Алайни произвел череду коротких быстрых замахов, внимательно слушая, как роскошный эльфийский клинок рассекает насыщенный вечерней влагой теплый воздух. Меч Ягуара был легким, податливым, невероятно острым и ужасно дорогим, но… не был тем волшебным сказочным оружием, которое способно направлять руку хозяина, наносить беспроигрышно верные удары по собственному усмотрению… Жаль!

Молодой вампир понимал, что все его излюбленные увертки и способы атаки, не раз помогавшие ему расправиться с далеко не беззащитной или медлительной дичью, бесполезны на арене. Здесь будут драться воины из закаленной и заговоренной для пущей прочности стали.

Не кусаться, не кусаться… Но как хочется взять и тяпнуть побольнее, полноса отхватить. Аж десны чешутся!

Быть всего лишь помощником, рабом своего меча. Как это трудно!

Алайни заглянул в глаза противнику, как можно тверже и спокойнее. Гнусному Пожирателю Орков до спокойствия было далеко, его безумные глаза были вытаращены еще страшнее, чем в тот день их встречи, когда наемник скрывался в Сумрачных Горах.

Оскаленный, втягивающий воздух ртом Толейми-Орри был похож на волкодава степной породы, которым отрезают уши в младенчестве, чтобы их не ободрали дикие звери или другие псы в смертельной схватке. Вот досада! Его постыдная безухость, знак отверженного, вдруг стала преимуществом. Толейми был лишен двух замечательных болевых точек.

“Сосредоточься на своем оружии и на оружии врага”, – Алайни вспомнил совет Ягуара.

С просительной надеждой юноша заглянул в глаза восседающего на почетном месте наставника.

Ягуар ответил ему внимательным, но до боли холодным взглядом. Алайни почувствовал на себе еще и пристальное, как будто требовательное или того хуже – угрожающее, внимание другого могущественного сородича. Взгляд Лорда сглаживался расслабленным наклоном головы, его нельзя было расценивать как воинственный. Темноволосый вампир давал понять, что он следит и за Алайни, и за его учителем, а значит, не допустит их мысленного общения.

Принцесса Ниллин держала двумя пальцами красный шелковый платок. Она хотела улыбнуться, и не смогла. Моргнула, не допуская слез. Ягуар провел когтями по ее обнаженной до плеча руке. В другое время этот фривольный жест пробудил бы в Алайни ревность, но юноша азартно следил за шевелением платка от слабенького ветра.

Ниллин подняла платок, взмахнула им. Ее служанка Варя вздрогнула. Турнир открыт.

Пожиратель Орков помчался на соперника, возведя меч к левому плечу и сильно наклонившись вперед. Плотные подошвы его сапог взрывали песчаную почву, словно копыта разъяренного тяжелого быка.

Уклонившись вправо, Алайни рубанул наотмашь, рассчитывая лишить соперника правой руки. Толейми успел поменять позицию своего стального господина, он играючи отразил удар и перешел в наступление. Клинки задорно зазвенели, порадовав молчаливых зрителей.

– Прощай, поганец! – кто-то проорал с дальней трибуны.