Рыцар свабоды

Каліноўскі. А Юзаф, сёстры, бацькі Марыські — як і дзе?!

Макрыцкая. Юзафа да катаргі прысудзілі, бацькоў і сясцёр — у Табольскую губерню на пасяленне. Ну, а ты як тут, сынок?..

Каліноўскі (доўга глядзіць у закратаванае акно). Зайздрошчу свабодзе нават той вунь, што ходзіць па снезе, вароны, якую бачу са свайго акна…

Уваходзіць Паліцмайстар.

Паліцмайстар. Свидание окончено!..

Макрыцкая паспешліва развітваецца. Паліцмайстар паказвае ёй на дзверы і сам выходзіць следам.

Каліноўскі (сам сабе). Спатканне! Магчымасць перапіскі! I Марыську, і мяне адначасова пазбаўляюць ежы і вады! Нешта тут не так. Ці не патыхае ад інтрыгі правакацыяй?.. Не дай Бог, калі яны ўблытаюць у маю справу і Марыську. (Здымае чаравік, выціскае абцасам шыбу ў акне, вынімае з кішэні люстэрка, расчаравана.) Які ж зайчык без сонейка… (Кладзе люстэрка на падваконне. Чуе за акном выразны піск сініцы, выварочвае кішэню, збірае крошкі хлеба, высыпае іх птушцы, назірае, захапляецца жывой істотай.)

У вязніцу ўваходзіць Фавелін — малады прыгожы сотнік у зімовай форме афіцэра, бачыць занятага справаю вязня і спыняецца каля дзвярэй. Яго цікавіць і кранае занятак зняволенага. З суседняга храма ў вязніцу даносіцца ўрачыстае гучанне аргана, касцельныя спевы. Каліноўскі не адрываецца ад шыбы акна, а казак чакае, слухае, не адгукаецца.

(Сам сабе, калі музыка і спевы заціхаюць.) Спевы і музыка аргана — на дваіх падарунак ад Бога…

Фавелін. Казалось бы, у человека уже отняли всё, что смогли, заживо хоронят в этих холодных острожских «мурах», вырваться из которых уже нет никакой надежды, а человек всё равно борется за жизнь, ищет возможность наполнить содержанием своё существование, хотя бы тонкой нитью связаться с миром, не порывать связи с ним хоть через творение Божье — синицу и небесную музыку органа…

Каліноўскі. Сказал философ в чине сотника Атаманского казачьего полка…

Фавелін. Какой там философ, я всего лишь врач по особой просьбе его высокопревосходительства «ярыги», осуществляющий врачебную опеку над особо опасными государственными преступниками. Рад познакомиться. (Падае руку.) Фавелин…

Каліноўскі (паціскаючы руку). Калиновский…

Фавелін. Искренне рад.

Каліноўскі. Позвольте полюбопытствовать — это какое же высокопревосходительство в чине «ярыги» проявило обо мне столь нежную заботу?

Фавелін. Ярыга по-нашему — это жулик, лжец, крутель, шельма, пропойца, беспутный человек, казнокрад. Российская интеллигенция, разумеется, подлинная, называет его еще «двуликим янусом», «переодетым мясником», «монголом», «калмыком», «рыцарем верёвки» и просто вешателем.

Каліноўскі. Понял. Спасибо. Судя по вашей откровенности, вы тоже причисляете себя к российской интеллигенции?

Фавелін. Естественно, причисляю, но от чувства стыда избавиться не могу.

Каліноўскі. Что же так?..