В эту минуту невдалеке послышался довольно сильный шум.
Паж быстро обернулся, стал всматриваться и
вслушиваться, но ничего не заметил.- Пойдем! - сказал он скороговоркой.
Они пошли дальше, продолжая разговаривать между собой.
- Так я получу сто пистолей?-очень внятно спросил Лабрюер.
- Да тише, болван! - сердито сказал паж.-Сто пистолей получишь сейчас, а пятьдесят - потом.
Едва успели они скрыться в чаще леса, как ветви раздвинулись, и вышел капитан Ватан.
- Странно! - прошептал он, оглядываясь кругом,- Мне показалось, что я сейчас видел здесь этого чертенка пажа с новым проводником. О чем они могли говорить? Ведь они не знают друг друга… Или слишком хорошо знают. Ну, друг Ватан, смотри в оба! Не знаю почему, но мне кажется, что тут непременно замешана де Сент-Ирем… давно что-то не слыхать об этой красавице.
Он вышел из леса, по не успел сделать трех шагов, как столкнулся нос к носу с Обрио. Молодой человек лукаво ему поклонился и, смеясь, повернулся спиной. Капитана это так ошеломило, что он разбил свою трубку.
- Ну, я говорю, что это хорошо не кончится! - пробормотал он и, покачивая головой, вернулся в лагерь.
Войско вскоре двинулось в путь; проводник, замечая, может быть, что за ним следят зорче, нежели бы он хотел, вел правильно; до Монтобана оставалось всего полмили.
Роялисты были совершенно сбиты с толку непонятными действиями протестантов.
Маршал Праслен несколько дней тому назад был ранен, и всем распоряжался за пего теперь Бассомпьер, измученный, едва стоявший на ногах от усталости. Он велел построить баррикады на перекрестках всех дорог, которые ему нужно было стеречь. Солдаты засели за баррикадами, тянувшимися вдоль большой дороги, пересекавшей долину Рамье, между Пикеко и Монтобаном.
Праслен настоял, чтобы Бассомпьер лег отдохнуть на несколько часов. Едва он успел заснуть, как его разбудили сказать, что в Монтобан к протестантам идет подкрепление.
Сна как не бывало. Бассомпьер вскочил и отправился к большой дороге, о которой мы говорили, захватив отряд в двести человек; к нему присоединился полковник Гессей с двумястами пятьюдесятью швейцарцами.
Оставшись с Пьемонтским полком для защиты дороги, Бассомпьер велел жандармам выступить на тысячу шагов в поле и, узнав о приближении протестантов, послал двести пятьдесят швейцарцев на помощь двум ротам Нормандского полка, сидевшим в засаде. Вслед за тем послышались выстрелы протестантов: роялисты отвечали тем же. Отряд графа дю Люка бросился на баррикады, но не мог взять их; Бассомпьер велел бить в барабаны и продолжать подвигаться вправо, а швейцарцам в то же время без шума идти влево.
Капитана Ватана заставил насторожить уши этот барабанный бой посреди ночи.
- Бассомпьер нас атакует,- сказал он Оливье,- это его уловка; но я с этими штуками знаком.
- Что делать? - спросил граф.
- Идите на звук барабанов; они, наверно, там один, а швейцарцы стараются обойти нас.
Это подтвердил прибежавший Клер-де-Люнь.
- Через десять минут мы будем между двух огней! - сказал он.
Протестанты успели свернуть и спаслись. Граф передал команду капитану и поспешил предупредить Бофора о западне. Но было поздно.
Отряды Бофора уже двинулись.
Граф хотел остаться с
ним, но Бофор не позволил.- Теперь каждый за себя,- сказал он.- Постарайтесь со своими отрядами войти в город, а я в это время порядком доставлю хлопот роялистам, чтобы они не мешали вам.
Жаль было Оливье бросить его в такой опасности, но делать было нечего.
Пожав ему руку, он уехал.
Между тем солдаты Бофора подвигались с криком «Да здравствует король!». Роялисты, думая, что это их собственные отряды, не мешали им подходить. Все шло хорошо, как вдруг Клод Обрио, проскользнув к проводнику, шепнул:
- Пора!
Он сунул ему кошелек с золотом и скрылся.
- Да здравствует де Роган! - сказал Лабрюер.
- Стреляй! Это неприятели! - скомандовал Бассомпьер.
Началась резня. Первым был убит Лабрюер. Четыреста человек легло на месте. Израненные Бофор и Пенавер должны были сдаться.
Но в то же время семьсот человек графа дю Люка вошли в Монтобан с огромным обозом провианта и боевых припасов.
Таким образом, город был все-таки подкреплен во всех отношениях, и задача коннетабля сделалась еще труднее.
XIX ТОНКАЯ ДИПЛОМАТИЯ КЛОДА ОБРИО
Среди всей этой вражды и грохота битв два существа оставались спокойны и равнодушны ко всему происходившему вокруг них.
Гастон де Леран и Бланш де Кастельно любили друг друга и жили только своей любовью. Де Леран делал свое дело на поле битвы, не щадя себя. Он действовал совершенно машинально; душа его была в другом месте.
Молодой человек воспользовался случаем представиться графине дю Люк и признался в любви к Бланш. Жанна сказала об этом герцогине, и так как де Леран был во всех отношениях прекрасной партией, madame де Роган не стала мешать влюбленным, напротив, даже помогала им…