Рыцари веры

Однако, поскольку время не соответствовало сердечным делам, она сочла, что лучше будет оставить в тайне свидания Бланш и Гастона, и вот как это устроили: де Леран каждый вечер приходил к графине дю Люк; через минуту после него приходила и Бланш - одна или с герцогиней, проходя секретными коридорами, соединявшими обе квартиры.

Жители Монтобана встретили графа дю Люка как настоящего победителя и до самой ратуши шли за ним, осыпая громкими приветствиями его и его солдат.

По приглашению герцога де Лафорса и графа д’Орваля Оливье вошел в ратушу, где его ждали Дюпюи, первый консул, и самые значительные жители Монтобана. Он дал подробный отчет об экспедиции и в заключение прибавил, что вся честь удачи принадлежит не ему, а капитану Ватану, его адъютанту, что он только следовал его советам.

Такая скромность еще больше возбудила общий восторг.

Дю Люк поблагодарил. Все, однако, решили, что ему недолго придется остаться у них гостем, так как роялисты наверняка больше не покажутся.

- А чтобы показать им, как они ошибались в расчетах,- сказал Дюпюи,- я велю иллюминировать город; это их просто с ума сведет.

Они разошлись. Де Лафорс отвел флигель своего отеля графу и его свите. Случай устроил так, что этот отель находился как раз напротив отеля Рогана. Оливье, конечно, и не подозревал этого.

Войдя к себе, капитан Ватан и граф нашли готовую закуску, и авантюрист прямо обратился к пей. Они выпили.

- А где же Клер-де-Люнь и Дубль-Эпе? - спросил Оливье.

- Я отправил их отдохнуть; им необходимо выспаться. А вы хотите спать, Оливье?

- Нисколько.

- Так займемся прелестными дамами-бутылками.

- Вы, верно, что-нибудь хотите сказать мне, капитан?

- Как всегда, граф, а сегодня особенно. Мы ведь здесь в незнакомом месте, где нам придется, может быть, прожить некоторое время, так не худо бы узнать, что за люди нас окружают.

- Да к чему?

- Значит, мы с вами не сходимся во мнении. А вот, кстати, вы спрашивали меня о Клер-де-Люне и Дубль-Эпе, а где же ваш паж?

- Да, да! Бедное дитя1 Я не видал его с той самой минуты, как нас атаковали роялисты. Только бы его не убили!

- Его-то! - насмешливо сказал капитан.- Не беспокойтесь! Это чистая саламандра: огонь его не берет, не бойтесь, его не убили!

- Так вы знаете, где он, капитан?

- Я? Может быть. Будьте уверены только, что господин Клод Обрио не даст себя убить, когда у него далеко идущие планы. Вот увидите, он скоро явится к вам свежим и розовым…

- Что это с вами, капитан? - сказал дю Люк, пристально посмотрев на него,- Вы, кажется, подозреваете бедного мальчика?

- Э, милый Оливье, самое лучшее никому на свете не доверять! Вот поживете подольше - увидите. А теперь пойдемте спать, у вас, да и у меня, глаза слипаются.

Они разошлись.

Но капитан пошел не к себе в спальню, а в одну из самых отдаленных комнат, где Клер-де-Люнь и Дубль-Эпе сидели за бутылкой вина.

- Что, ребята, исполнили все мои приказания?- спросил Ватан.

- Исполнили, капитан. Макромбиш и Бонкорбо не спускают глаз с пажа, но сказать вам ничего нового не можем; проклятый не возвращался в Монтобан, и они тоже.

- В таком случае, спокойной ночи, ребята!

Десять минут спустя все трое храпели так, что стены дрожали.

Проснувшись на другое утро, Оливье увидел, что Мишель Ферре уже приготовил ему одежду,

- Что нового, Мишель? - спросил он.

- Ничего, монсеньор… ах, да! Паж явился, он тут, у дверей.

- А, явился наш беглец! Не ранен он.

- Он-то? Паж? Нет, монсеньор! Он весел, как зяблик, не думает даже о том, что ему может достаться за его проделку.

- Молодость, Мишель! Надо извинить его.

- Как угодно, монсеньор, мне все равно.

И Мишель ушел, ворча по обыкновению.

Вслед за ним вошел Клод Обрио - свежий, хорошенький, веселый.

- А, наконец-то явились, милостивый государь! - сказал Оливье, притворяясь, что сердится на него.

- Да, я вернулся, монсеньор,- отвечал паж, лицемерно опуская глаза.

- Можно узнать, где вы были? Разве преданный паж бросает своего господина в битве, не заботясь даже узнать, что с ним?

- Я виноват, конечно, монсеньор, но Бог свидетель, я думал сделать лучше.

- Бросив меня?

- Я не так выразился, монсеньор.

- Так объясните откровенно, что случилось?… Ты ведь знаешь, дитя,- прибавил он, помолчав немного,- что я тебя люблю и ищу только, чем бы тебя извинить. Ну, говори!

- Монсеньор, я знаю, что вы всегда были очень добры ко мне, мне только жаль, что я до сих пор не мог доказать вам моей благодарности, но надеюсь, скоро буду иметь эту возможность.

- Что ты хочешь сказать?

- Пока ничего, монсеньор, но потом увидите. Я вам сейчас скажу, для чего я вас бросил, как вы говорите. Когда мы уезжали из Кастра, я заметил одного подозрительного человека, герцог де Роган долго с ним говорил наедине и дал ему кошелек с золотом. С тех пор я все слежу за этим человеком, не понимаю, почему мне показалось, что поручение, данное ему герцогом, должно было касаться вас.

- Меня? Полно, что ты!