Рыцарский пояс. Тень Северного креста

На Киев злобный Едигей навалился со всей присущей ему яростью. Сжег город почти полностью, захватил и разрушил Подол и Верхний город, разорил Киево-Печерский монастырь. Устоял только Киевский замок на Замковой горе. Но город теперь лежал в руинах. И эти руины погребли под собой славного боярина Судислава, который успел, однако, уберечь от злой доли дочь свою единственную, любимую.

Виляна со своим сопровождением продвигалась на север медленно. Они успели доехать только до Слуцка, когда их обогнали три всадника на крепких конях, что вихрем летели в том же направлении. То были гонцы, посланные киевским наместником к князю Витовту, чтобы сообщить ему о новой беде. Тут, в Слуцке, и узнали путники, какая страшная напасть обрушилась на их город. Виляна, вне себя от горя, рвалась вернуться обратно, батюшку своего искать. Но умудренный опытом, хоть и молодой еще годами, десятник Стешко сумел убедить ее, что ехать надо на север, поскольку тех, кто погиб, уже не оживишь и дом из пепла не поднимешь, на старое место не поставишь.

А в литовских землях староста городненский Каролис прямо почернел весь и с лица спал, когда услышал злую весть, что принесли гонцы из Киева князю Витовту. Сам княжий наместник Ремунас пришел к нему под вечер с этим известием – знал, что у старосты там единственные близкие люди остались, зять и внучка.

Князь Витовт в великий гнев вошел, когда узнал о разорении Киева. Не успел он город защитить. Когда только Канев был разорен, князь собрал войско, намереваясь идти навстречу татарам. Но темник Едигей на этот раз шел очень быстро, отправив в Орду обозы с награбленным добром и полоном. Налегке он пошел на Киев в расчете на жирную добычу. И не просчитался, черт старый. Но дальше он на этот раз не двинулся. Пожива оказалась богатая, а встреча с княжеским войском в его планы не входила. К тому же все колокола Киева били в набат долго и громко, оповещая округу о напасти, и люди, надо думать, все ценное попрятали и сами надежно схоронились. Колокола в городе он заставил замолчать, но в замке на горе они все звонили и звонили.

Едигей отступил на юг, а княжеское войско, которое вел воевода виленский Войцех Монивид, шло за татарами по пятам до самих Черкасс, но отбить смогло лишь пару сотен захваченных в плен людей. И когда уже ненасытный темник уймется? Но только три года спустя до них дошла весть, что ненавистный Едигей погиб – убит одним из сыновей хана Тохтамыша, того самого, с которым воевал так долго.

Староста Каролис был сильно подавлен полученной вестью. Жизнь и так не слишком-то ласково с ним обходилась, а теперь он и вовсе один как перст на всем белом свете остался. А старость – вот она, рядом уже. И горько оставаться одному в слабости и немощах.

В молодости жизнь, казалось, улыбалась ему. Он взял в жены полоцкую боярышню Рогнеду и всегда очень любил ее. Рогнеда была горячей и своенравной, но рядом с ним становилась ласковой горлицей, обнимая его с нежностью и страстью, которые сберегла до конца жизни. Она родила ему пятерых детей, но выжили только трое. Потом оба сына сложили головы на поле битвы под Грюнвальдом, а дочь высватал киевский боярин Судислав. Сама Рогнеда покинула мужа пять лет назад. Пошла с бабами городскими на болото клюкву собирать и, к несчастью, с обозленной чем-то змеей встретилась. Та ее и ужалила, спасти не удалось. Каролис горевал долго – только-только сыновей потеряли, а теперь вот и жена ушла. Осталась одна лишь внучка, но она далеко.

Дочь его, Рамуте, пошла не в мать, была тихой и покорной, но для боярина Судислава стала светом в окошке. Детей у них было только двое, а осталась в живых одна дочь. Каролису страшно было думать о том, что сталось нынче с внучкой в захваченном татарами городе. Что такое набеги вражьи, он знал не понаслышке – воевали они здесь, на севере, с крестоносцами. А по лютости своей татары и тевтонцы не уступали друг другу.

Однако не прошло и десяти дней, как старосте Городно стало известно, что в город вошел небольшой обоз из Киева. Вне себя от волнения, Каролис чуть не бегом кинулся на площадь, где обычно останавливался приезжий люд, – может, хоть узнает что о близких своих. Там он увидел дюжину воинов на усталых конях и двух девушек возле крытой повозки. Одна из них совсем простая с виду, обыкновенная прислужница, а другая… Мужчина не поверил своим глазам. Перед ним была совсем еще молодая Рогнеда, такая, какой он впервые увидел ее и к какой прикипел душой на всю жизнь.

– Виляна, внучка! – вскрикнул он и пошатнулся.

Не подхвати его стоящий рядом воин из приезжих, упал бы староста у всех на виду, посреди площади. Ноги не держали его, а голос вдруг совсем пропал. Но Виляна его уже услышала. Обернулась. Узнать деда было трудно, она его с детства не видела. Но что-то родное почудилось ей в этом седом худощавом мужчине, что смотрел на нее с чрезвычайным волнением и не мог больше сказать ни слова.

– Дедушка! – Девушка устремилась к нему и, подбежав, упала ему на грудь, заливаясь слезами.