Рыжий

Правда, на первых порах ситуацию отчасти все еще спасал Полюс. Я быстро написал книгу о нашем путешествии, которая была издана в Москве, Нью-Йорке, и Праге. Нас то и дело приглашали в поездки по стране – встретиться с пограничниками, студентами, учеными, шахтерами… В те годы еще существовал спрос на романтику. Хотя, если честно, то многие люди категорически не понимали, зачем в век авиации идти к полюсу на лыжах: они либо крутили пальцем у виска, либо интересовались, сколько денег нам заплатили? Вообще, с тех пор я стал все человечество делить на две категории: одни, узнав о безумцах, покоряющих вершины, бурно аплодируют им, другие недоуменно спрашивают, зачем это нужно? И тех, и других примерно поровну. И помирить их невозможно. Видно, от рождения человек устроен именно так.

Нам было радостно узнать, что поход к полюсу заметили в других странах. И высоко оценили. В начале 1980-го года пришло письмо из Лондона: комитет международного приза «За мужество в спорте» приглашал нас, как соискателей этой награды, на свою ежегодную церемонию. Мы знали, что в прошлом году венок из чистого золота стоимостью 100 тысяч фунтов был вручен известному японскому путешественнику Наоми Уэмура – он годом раньше покорил Северный полюс на собачьей упряжке. В письме сообщалось, что в Лондон кроме нас приглашены претенденты еще из полутора десятка стран – каждое имя было овеяно легендами. Русских звали впервые.

Тут же начались трудности. Месяц назад советские войска вошли в Афганистан. Это теперь американцы входят куда хотят и бомбят кого ни попадя, плевать им на общественное мнение. А тогда… Шум в мире поднялся невообразимый. Агрессия. Оккупация. Вторжение. Стремление к мировому господству. Экспансия… Бранных слов не жалели. Советскому Союзу объявили натуральный бойкот. Кремль тогда элементарным образом подставился, и эту его роковую ошибку Запад эксплуатировал на полную катушку.

Вначале МИД Великобритании отказал нам в визах. Однако оргкомитет приза проявил настойчивость, и внешнеполитическое ведомство дрогнуло. Затем странности начались в Москве. На Старой площади какой-то умник решил, что нашу поездку в Лондоне могут превратить в провокацию. Слово это – «провокация» - тогда было чрезвычайно модным на Лубянке и в ЦК. Если хотели что-то зарубить, говорили: «Вы что, не понимаете? Вы же можете стать объектом провокации». И все. Вопрос снимался сам собой. К счастью, затем возобладал разумный подход: пусть ребята едут и пусть весь мир убедится, что советские граждане – не какие-то там агрессоры и людоеды, а симпатичные покорители Арктики. Фу-у.

Но и на этом проблемы не кончились. Вдруг, в самый последний момент, выяснилось, что наш товарищ Юра Хмелевский, научный руководитель экспедиции, является «невыездным». Причем, выпускать, да тем более в западную страну, его отказывались категорически. Еще в середине 50-х Юра, будучи студентом мехмата МГУ, участвовал в подпольном кружке то ли «настоящих марксистов», то ли «подлинных большевиков». Идея у них была: бороться с пережитками культа Сталина. Но какая бы идея ни была, а любые «несанкционированные» объединения карались в те годы самым жестоким образом. Там у них в подпольном кружке оказался внедренный агент, который всех сдал: кого-то посадили, кого-то исключили, кого-то, как Юру, сделали на всю оставшуюся жизнь «поднадзорным».

А лететь нам надо чуть ли не завтра. Нет, мы без Хмелевского не поедем! Или едут все или не едет никто. На Старой площади крепко задумались. Может, они там политбюро по этому поводу собирали, не знаю. Но буквально за несколько часов до вылета в Лондон отпустили всех. Правда, из ЦК с нами откомандировали своего человека – на всякий случай, пусть присмотрит за героями.

Славные получились те три дня в Лондоне. Вот мы спускаемся по трапу самолета в лондонском аэропорту Хитроу. Все в одинаковых костюмах, которые нам почти даром дали в «блатной» секции ГУМа по специальному указанию. Первым, как всегда, сосредоточенно шествует начальник экспедиции Дима Шпаро. Следом, являя на лицах любопытство, смущение и достоинство, идут Володя Леденев, Толя Мельников, Володя Рахманов, Вадим Давыдов. Юра Хмелевский красуется в меховой шапке, которую ему настоятельно посоветовала взять с собой жена. Тепло, накрапывает дождь, но Юра все равно идет в шапке. Васе Шишкареву приходится, по-видимому, труднее всех. Во-первых, он, всегда ходивший в одном и том же свитере, никак не может привыкнуть к своему новому дорогому костюму. Во-вторых, он категорический патриот своего Казахстана, и теперь ему предстоит сыграть, ох, нелегкую роль человека, который, созерцая Лондон, должен все время твердить: «А у нас в Талды-Кургане все равно лучше».