Ржавый меч царя Гороха

- Здорова была, хозяюшка, - вежливо прогу­ дел он, потому как за невежливость Баба-яга кара­ ла строго. - Слыхали... ик, горе у вас? Сыскной воевода... ик!.. да вроде как богу душу отдал?

- Да тебе-то что с того...

- Как что?! Я ить... ик!.. удостовериться пришёл. Всей думой боярской... ик!.. направлен с соболезнованиями... - Он, тяжело перевалива­ ясь, подошёл ко мне, встал рядом, видимо при­ сматриваясь.

Я затаил дыхание. Да я и так от его амбре дышал через раз...

- И впрямь... ик!.. опочил участковый. Пани­ хиду-то в каком... ик!.. храме заказали?

- Тем отец Кондрат озабочен. - Бабка решите­ льно отодвинула нехилого боярина в сторону, и я осторожно выдохнул.

- Соб... ик!.. соболезную-у... - Судя по трём глухим ударам и одному звонкому, Бодров от души перекрестился. - Свечу пудовую жертвую-у... ик! И от всей думы камень могильный, пудов на шесть! Чтоб уж... наверняка... Прощевай, хозяюшка, пой... ик!.. ду ужо. Ждут меня в кабаке, помя­ нем... ик!.. безвременно усопшего... ик! Празд­ ник-то како... тьфу ты! Горе, горе, говорю... ик!.. какое, а?!

Уходил он танцующей походкой, едва ли не вприсядку, шепча: «Всё ж таки есть Бог, есть!» А во дворе отделения ещё и счастливо обнялся с дву­ мя сотоварищами, облобызал обоих в щёки, и вся троица, заломив высокие боярские шапки набек­ рень, пошла за ворота обмывать скорбное событие.

- Кто ещё в курсе, что я помер?

- Дык, Никита Иванович, - радостно открыл рот доселе молчавший Митя, - почитай весь город рыдает! Простой люд на базаре волосы рвёт, тор­ говля встала, бабы воют, мужички виноватого ищут, на царский терем кулаками грозят...

- А царь-то им чем не угодил?

- А не пособолезновал прилюдно!

- Так, - обернулся я к Яге, быстро сложив в уме дважды два. - То есть Горох-то на самом деле знает, что я живой?

- Государю врать не осмелилась, - скромно потупилась наша домохозяйка. - Был он тут око­ ло тебя вчерась. Велел мне про выздоровление твоё помалкивать.

- Уже спасибо. Но это не помешало вам взять с него деньги?

- А он зато с меня слово взял крепкое, ежели оклемается участковый, так чтоб в сей же миг к нему прибыл!

- Вот прямо сейчас, да? - криво улыбнулся я, вставая с Митькиной помощью. - Что ж там у него такого сверхсрочного? Ну исключая его брачные фантазии обо мне и царевне...

Яга развела руками. Думаю, на тот момент она и сама не знала, на что мы подписываемся, отправ­ ляясь по очередному царскому вызову. С другой стороны, если б и знала, что бы это изменило? От­ казались бы мы, что ли?! Нет, нам в помощи нико­ му отказывать нельзя, мы - первое и единствен­ ное отделение милиции на всё Лукошкино. Да и на всё наше царство-государство в целом другой ми­ лиции, увы, нет...

- Митяй, запрягай телегу. Опергруппа, на вы­ езд! - громко приказал я, закашлялся и ничком рухнул обратно в подушки. Голова ещё кружи­ лась, и ноги были как ватные.

Ох, мать моя прокуратура, чем же меня тут так траванули-то, а?!

- Никитушка, - сразу кинулась ко мне баб­ ка, - ты тока не спеши, ты сейчас ровно зайчонок новорождённый - ни сил, ни умишка. Ну да мы сейчас это дело живо поправим...

Как понимаете, дальше всё было словно в сказ­ ке. Яга только хлопнула в ладоши, как в горницу вбежал счастливый Фома Еремеев, обнял меня, не скрывая слёз, и доложил, что баня истоплена. Митя на руках унёс меня в нашу маленькую бань­ ку, вымыл, выпарил, отхлестал веником, отпоил квасом, переодел в чистое бельё и так же на руках вернул в дом. В горнице уже был накрыт стол. Са­ мый скромный, больничный, видимо, есть сразу много и всякого мне было нельзя.

- Вот, Никитушка, бульончик куриный с суха­ риками пшеничными. Вот кашка овсяная на воде, тоже желудку весьма пользительная. Вот и чаёк слабенький, медку немного, ну и наливочки гло­ ток... Она непростая, она на сорока травах насто­ янная, в ней сила великая бродит, она и мёртвого из гробу поднимет!

Ну что тут скажешь? Меня с её наливки едва опять навзничь не уложило, алкоголь же всё-таки. Поэтому я весьма смутно помню, как меня одели в мою милицейскую форму, вывели во двор, уложи­ ли на солому в телегу и засыпали сверху аромат­ ным сеном. В ногах у меня угнездилась Баба-яга, младший напарник взялся за вожжи, и рыжая ко­ была тряской рысью повезла всю нашу слаженную опергруппу через весь город на царский двор.

Еремеев хотел было послать с нами десяток стрельцов в охрану, но бабка отговорила. Типа по­ дозрительно, что её одну столько мужиков в форме охраняют, да и рожи у наших слишком уж счаст­ ливые. Пущай уж лучше в отделении друг на дружку лыбятся, а ей надобно вплоть до Горохо­ вых палат скорбное выражение лица пронести, как траурный платочек, и не забывать слезу горю­ чую на дорогу пыльную смахивать...

- Выйду я на улицу, гляну на село, девки гуля­ ют, и мне... развлечение, - со всей дури, во всю глотку завёл было Митя, но, получив от Яги клю­ кой по затылку, опомнился: - Извела-а меня-а кручина, подколодная-а змея-а...

На последних двух словах он сделал заметный акцент, за что словил и во второй раз.