Ржавый меч царя Гороха

- Пропустить ко мне родную опергруппу! -громогласно приказал Горох откуда-то сверху. -А ты, добрый молодец милицейский, сенца с собой захвати. Да поболее!

Столь странному приказу Гороха никто особен­ но не удивился, государь у нас известен своими закидонами. Все привыкли, никто не дёргается, да и смысл? Ну, бывает, на каторгу пошлёт, - конеч­ но, как без этого? Однако голов по праздникам не рубят, и ни одной виселицы я за всю свою службу не видел. Да и не то чтоб царь у нас слишком добре­ нький был, а просто после того, как он догадался ввести милицейскую службу по охране закона и правопорядка, многое изменилось в положитель­ ную сторону. Не идеал, идеальных государствен­ ных систем вообще в природе не бывает, но власть хотя бы стала с нами советоваться и прислушива­ ться.

«Не сразу, не всё, не всегда, но в целом прогресс есть - теперь без милиции в Лукошкине ничего не решается. Ни суда, ни делопроизводства, ни каз­ ней! Это, несомненно, плюс», - думал я, пока Митя на руках нёс копну сена с моей светлостью в государевы апартаменты. Яга торопливо семенила следом.

Царские стрельцы демонстративно закатывали глаза. Хоть мы с ними никак не пересекаемся (куда уж нам, простой милиции, до их благоро­ дий?!), но в целом парни относились ко мне вполне лояльно. Сколько себя помню, ни разу не было слу­ чая, чтоб наши стрельцы с царскими схлестну­ лись, тьфу-тьфу, не сглазить. Вроде как два раз­ ных ведомства, но от служебных недоразумений удерживаемся покуда...

- Жив? - Горох пропустил нашу троицу в свои покои и самолично выкопал меня из сена. - Жив, хороняка! Ох и напугал ты меня, Никита Ивано­ вич... Ещё раз попробуешь так помереть, я ж за то­ бой следом от сердечного приступа в ящик сыграю!

Государь от всей души обнял меня, троекратно, по-русски, расцеловав в обе щеки, и осторожно усадил на лавку.

- Может, попотчевать чем? Пряники есть, ту­ льские медовые печатные, хошь рыбкой, а хошь котиком! Наливка малиновая, полезная, а ежели нервы винтом, так и на боярышнике пара стопочек сыщется...

- Мне пряник! - первым поднял руку довер­ чивый Митяй и в ту же минуту был безапелляци­ онно выдворен за дверь. Бдить на всякий случай! Но, разумеется, с пряником! Царь у нас умный, знает, как любое наказание превратить в поощре­ ние...

- Ты уж не серчай, Никита Иванович, а только разговор у нас серьёзный будет. Не для твоего бала-бола ушей.

- Может, и мне выйтить? - скромненько поту­ пила очи Баба-яга.

- Да как же мы без вас-то, бабушка?! - в не­ притворном ужасе всплеснул руками Горох. - Тут ить дело тонкое, семейное, души нежной девичьей касаемое. Без вашего женского пригляду в такой ситуации никак нельзя!

- Давайте уж по существу, гражданин царь, - тихо, но твёрдо потребовал я. - В чём, собственно, суть вопроса?

- Рассказываю как на духу, - честно перекре­ стился Горох. - Сестра у меня есть двоюродная, до зрелых лет в нарофоминском монастыре прожи­ вавшая, а ныне...

Далее пущу дело по короткому милицейскому протоколу, потому что если всё воспроизводить до­ словно, прямым текстом, как нам царь-батюшка рассказывал, то никакой бумаги не хватит. Коро­ че, перехожу к сжатой и выверенной информации.

Дочь двоюродной сестры мамы нашего Гороха (то есть ему-то она уже троюродная сестра получа­ ется), милейшая девица Марьянка, после смерти родителей до осознания себя в совершеннолетнем возрасте воспитывалась в монастыре. Попала туда ещё совсем крохой, лет пяти, и по причине большу­ щих глаз и длиннющих ресниц сразу угодила под личную опеку матери настоятельницы. А та хоть и держала весь монастырь в ежовых рукавицах за... эти самые (тьфу, о чём это я?!), в общем, сама ма­ тушка молодость провела бурную и в келье сохранила немало французских романов. Да-да, тех са­ мых, о любви, естественно! Всякие там, знаете ли, рыцари короля Артура, Лоэнгрины, Роланды с разбитыми рогами... или одним рогом?

Ну, суть не в этом, а в том, что малолетняя мар­ тышка царской крови уже к девяти годам свободно говорила, читала и писала на трёх европейских языках! Соответственно, когда государю пришло письмишко, что девушка созрела, то он, не заду­ мываясь, вызвал её в столицу, изображая доброго старшего брата. Причём, зная нашего Гороха, я охотно поверю, что он был искренен и от всей души желал дальней сестрице счастья в личной жизни. Просто бедняга никак не ожидал, что взгляды на это «счастье» у них настолько разные. Ну прибли­ зительно как Сочи и Нижневартовск, как-то так...

Мадемуазель Марьяна (именно мадемуазель, ибо образ традиционно русской девицы для неё уже не прокатывал) честно обозначила все свои взгляды на грядущее замужество в первый же день приезда. И мать моя юриспруденция, если они не были запредельно нереальными...