С чистого листа главы 100-165

У них был отличный повод для смущения! Они обе надели обтягивающие шортики для бега и такие же топы с короткими рукавами. На Холли был светло-серый топ с огромным семилепестковым листом марихуаны, а на спине было написано "НОРМЛН". У Молли было еще хуже, на ней был черный топ с большой серебряной звездой спереди, а сзади красовалась надпись "Практикующаяся порнозвезда!". Просто умопомрачительно! Но это было еще небольшим их грехом! На головах у них были бейсболки с символикой "Янки Нью-Йорка"!

– Янки?! Вы что, издеваетесь? С каких это пор мы болеем за Янки? Мы фанаты Ориолс! – спросил я, может быть, слишком уж громко.

Холли заулыбалась и ответила: – Их дядя Марк прислал!

– Они милые! – добавила ее сестра.

– Мило, хм? Можете передать вашему дяде Марку, что он может ждать проверки от налоговой! – и я забрал у них поводок, пристегнул собаку и отдал им обратно. Выгибаясь назад, я снова почувствовал резкую боль в левом боку. У меня по меньшей мере треснуло одно или два ребра. Чудесно! – Вот! Идите! И не возвращайтесь еще пару лет! – сказал я.

– Пока, папочка! – раздалось от обеих, затем они чмокнули меня в щечку и умчались, впереди них бежала Шторми.

Я посмотрел на остальных и добавил: – Думаю, что остаток речи безнадежно испорчен.

Все присутствующие были на грани того, чтобы не сорваться на громогласный хохот. Я уже знал, что вечером будут показывать по телевизору. Если бы даже на Южной лужайке приземлились инопланетяне, которые писали бесплатным бензином, который на вкус был бы как шоколад и лечил рак, это все равно бы стало новостью номер два. Я подошел к столу и сел, почувствовав острую боль в процессе. Я взял в ручку, и она развалилась у меня в руке, залив мне пальцы чернилами. Что еще могло пойти не так?! Я на секунду уставился на ручку, затем перевел взгляд обратно на публику и камеры. – У вас когда-нибудь бывали такие деньки?

Это было крайней точкой. Публика разразилась хохотом.

Я все же ухитрился вытереть пальцы платком, в результате испортив и платок, и свой костюм, и все-таки подписал закон. Ладно, он был не в идеальном состоянии, но все-таки это был закон. Я вручил Джону ручку, которой поставил подпись и сказал, что сломанная отправится в президентскую коллекцию, и он расхохотался так, что у него слезы потекли. В это же время боль в моем боку усилилась.

Конец церемонии не был особенно блистательнее конца дня. Я пошевелился, чтобы встать, и мои ребра запротестовали. Теперь мне было уже действительно больно. Я тихо шепнул Джону и адмиралу, что мне нужна была небольшая помощь. Подняв меня, они помогли мне добраться до клиники. Я всегда думал, что врачом президента был врач с флота, но этот парень оказался полковником воздушных сил. Мое последнее обследование проходило еще при предыдущей администрации, когда главным врачом была женщина-капитан флота. Медицинское подразделение Белого Дома было своего рода небольшой больницей, где было почти с десяток врачей, медсестер и техников. В девяноста процентах случаев они занимались уходом за недомоганиями тех, кто там работал, плюс туристами, которые теряли сознание, стоя в очереди на экскурсию.

В своем же случае я обнаружил, что около двух минут лежал полуголым под рентгеном. Диагноз? Два треснутых ребра и одно сломанное с левой стороны! Пушечное ядро по имени Шторми хорошо меня обработало. Нужно было потом как-нибудь отблагодарить за это своих дочерей. Меня перевязали и отправили в резиденцию, где я выпил обезболивающее и просто выпил. Это достаточно подпортило остаток моего дня.

Тем вечером по новостям в первые пару минут показали меня вместе с проделками Шторми, и затем Уилл Брюсис дал комментарий прессе о том, что происходит, когда непреодолимая сила массой в шестьдесят килограмм сталкивается с девяностокилограммовым недвижимым объектом. Позже тем же вечером на "Ежедневном шоу" Джон Стюарт объявил: – Он подписал закон даже со сломанными ребрами! Я уже говорил это, и снова скажу – нравится вам это или нет, но этот парень тот еще крепкий *запикано" сын!

Также немного поворчали фанаты Янки, хотя казалось, что фанаты Метс меня поддержали, как и почти каждый житель Мэриленда (фанаты Ориолей). Ари сообщил мне, что мне придется посетить одну игру Янки как можно скорее. Ладно, может, эти подонки и проиграют! Затем мне начали трепать нервы правые, читая нотации о аморальном поведении моих дочерей – о топах с травкой и порнухой – и о том, каким плохим примером я был для молодежи в стране. На это мы просто сказали, что близняшкам уже было по восемнадцать лет, и что я был их отцом, а не их владельцем. Затем я сказал Мэрилин дать им нагоняй. Я все дождаться не мог, в какие проблемы они вляпаются осенью, когда поступят в колледж.